Он сбрасывает и я, совсем ослабнув, роняю руку с телефоном. К сожалению, а может и к счастью, на стол.

В ушах звенит. Я не знаю и не понимаю, как мне сейчас быть. Мир раскололся на два. С одной стороны, есть Саша, любящий понимающий и чуткий, а с другой — телефон, в мессенджере которого страшные слова и не менее ужасное фото.

Может я сошла с ума? Вдруг ничего мне не приходило? Меня сбила машина, скорая накачала обезболивающими и теперь лежу в больнице и смотрю галлюцинациями?

Я схожу с ума и совершенно ничего не понимаю.

— Настюх, тебя ещё раз водой облить? — спрашивает Лера.

Я вздрагиваю и ошарашенно смотрю на неё.

— Не перегибай, — Оля гладит меня по спине. — Что сказал-то?

— Что скоро приедет. Заедет за мной и отвезёт домой.

— Вт жучара, — фыркает Оля. — И как не в чём ни бывало, да? Блин, ну и гадкий у тебя мужик, а.

— И чё поедешь? — Лера наклоняет голову к плечу. Спать ляжешь рядом, после того как он натянул какую-то шкуру? Ты, Насть, себя уважаешь вообще?

Поджимаю губы, но отчего-то не хочу говорить им, что Саша собирается уехать сегодня на ночь. Они и так стали свидетелями того, что я не хотела бы показывать. Не представляю, что теперь делать.

— А куда мне ехать по-твоему? — спрашиваю сестру.

— У тебя так-то дом есть, — не теряется она. — Всё лучше, чем лечиться потом от венерического.

— Ну зачем сразу венерического?

— А чё, думаешь Александр сознательный и шлюх своих сперва проверяет, прежде чем на столе разложить?

Мне становится плохо. Вынув из кошелька деньги за кофе, оставляю под чашкой, встаю и надеваю пальто. Хватит с меня.

— Эй, дурында, ты куда потопала? — зовёт Лера.

Я решаю не отвечать. Молча иду к выходу, не понимая, как моя жизнь могла так круто измениться.

Хотя, наверно это так и происходит. Вот живёшь спокойную размеренную жизнь, а после оказывается, что человек, которому ты верил больше чем себе, не тот, за кого себя выдавал. Всё это иллюзия, мираж, пустота.

Выхожу на улицу. Лица касается холодный ветер, немного остужая раскрасневшиеся щёки. Он кажется теплее, чем холод в области сердца. Странно сравнивать, но ощущение как когда зимой замерзают пальцы. Вот в груди сейчас нечто похожее.

Медленно вдыхаю, а выдыхаю, вытянув губы трубочкой. Несколько раз. Помогает плохо, но, кажется, становится немного легче.

— Эй, дамочка, свали нахрен? Постоять, блин негде? Встала как корова.

Я в ужасе отскакиваю в сторону, едва не поскальзываюсь на брусчатке и, наверно растянулась бы в снежной каше тротуара, если бы не сильные руки, поймавшие меня на лету.

Только сейчас успеваю рассмотреть тех, кому я помешала. Ещё одна парочка, грубил мне парень в брендированных шмотках, но вряд ли он покупал их на свои деньги.

Вскидываю голову и проваливаюсь в прозрачное серебро. Саша… Уже здесь?

— Тебе язык подрезать нужно? — в его голосе жёстко звякает металл. — Если отец в детстве не учил, как с девушками принято разговаривать, так давай я объясню.

— Скажи своей не стоять посередь дороги, — уже с меньшей уверенностью фыркает «мажор». — Ни пройти, ни проехать, блин.

Мне хорошо знакома перемена поведения. В присутствии Саши все становятся куда спокойнее. Мой муж излучает непоколебимую уверенность. Даже пьяницы на ночной улице не рискуют к нему прицепиться.

— Есть множество способов сказать одно и то же вежливо, — Саша опускает подбородок. — Тебе будет приятно, если я буду обращаться в том же тоне к твоей девушке?

Молчит.

— Извинись.

Парень окидывает меня взглядом, смотрит на притихшую подругу и, наконец, разводит руками.

— Прошу прощения. Мне не стоило.