К тому же, я ведь не вламываюсь никуда. Я просто хочу поговорить с дочерью. Посмотреть, как она.

Открываю калитку и захожу.

С тоской оглядываю кусты моих любимых гортензий. Иду по дорожке к дому.

Внутри тихо, как в чужом месте. А ведь я тут каждый угол знаю. Знала.

Ни звука. Только легкий запах кофе и парфюма. Женского. Не моего.

— Ксюш… — зову я.

Прохожу по коридору, захожу в гостиную — и в этот момент через стеклянную дверь из сада, в дом входит… она.

Женщина. Голая.

Я столбенею.

Нет, она не голая, мне так только в первый момент показалось, она в бикини. Таком маленьком, что я его даже не сразу заметила.

Она просто само совершенство. Грудь, талия, идеальной формы бедра, ноги такие, что кажутся нереальными.

На плечи накинуто полотенце. В руке бокал с чем-то розовым. Длинные темные волосы влажные, бронзовая кожа блестит от солнца или от масла для загара.

Разве бывают в жизни такие идеальные? Я думала, все эти девушки с обложки — всего лишь фотошоп, а все глянцевые фото в соцсетях — просто красивые фильтры.

Но вот она прямо передо мной, и нет на ней никаких фильтров.

Она замирает, увидев меня.

Медленно поднимает руку и снимает большие солнечные очки с носа.

Теперь я могу разглядеть ее лицо.

Она не красавица, в полном смысле этого слова.

Но у нее, безусловно, яркая и запоминающаяся внешность. И она очень следит за собой.

Ее взгляд тем временем тоже скользит по мне от макушек до пят.

Мгновение — и на лице появляется вежливая, немного удивленная улыбка.

— Ой… — она морщит лоб, как будто пытается вспомнить. — Простите, а вы кто?

Я ошарашенно молчу.

— Вы… насчет уборки, да? Просто Игорь вроде не говорил, что кто-то придет сегодня. Хотя, может, забыл, он у меня такой… Но вы вовремя — на кухне пятно, Ксюша сок пролила.

Я молчу. Просто дар речи потеряла.

Стою посреди своего бывшего дома.

В платье, в туфлях. Без ведра. Без тряпки.

Но она смотрит на меня так, как будто видит перед собой обслуживающий персонал.

— Только пол аккуратно, пожалуйста. Тут паркет, он быстро царапается, — говорит она.

Ее тон дружелюбный, почти заботливый.

У меня даже дыхание перехватывает от унижения.

Она поворачивается и, покачивая бедрами, направляется в сторону холодильника, чтобы положить лед с свой бокал.

Я смотрю на ее идеальной формы зад, выставленный напоказ. Кожа гладкая, ни одной ямочки.

Она замирает, оборачивается.

— Если хотите, можете чаю себе сделать, я не против. Чайник у нас вон там. Можете сразу налить себе, чтоб не бегать. Сегодня ж жарко, я все понимаю.

Она кивает на тот самый белый керамический чайник, что я сама покупала.

— Карина! — раздается голос со двора.

Голос Ксюши. Я вздрагиваю, сердце екает.

— Иду! — отвечает Карина и направляется к стеклянным дверям.

— Ксюша! — кричу я.

В дверях появляется моя дочь. Тоже в купальнике.

Она замирает, удивленно распахнув глаза.

— Блин! Зачем ты приехала? Я же сказала — не сегодня! — на ее щеках появляются багровые пятна, глаза сужаются, а в них мелькает раздражение.

— Но я… думала… чемоданы… — у меня перехватывает дыхание. — Почему?.. За что ты так со мной, Ксюша?

— Да потому что он прав! — сердито кричит она. — Тебе всегда все давали готовое, а теперь, когда ты одна — что ты можешь? Кто ты без него?

В сердце словно раскаленная спица вонзается. Горло сдавливает так, что даже дышать не могу, не то что слово сказать.

— Уходи! — резко бросает она.

Я делаю шаг вперед, но застываю, словно замороженная.

— Не поняла? — Карина останавливается, хмурит брови. — Ты ее знаешь?

Ксюша медлит, потом кивает в сторону двора:

— Пойдем, Карин.