– Ну она что? – смеюсь. Мы идем в гостиную ужинать.

– Она смеялась, оскорбляла меня, обозвала шлюхой!

– Вот же стерва! Надо ее как-то наказать.

– Армен, – мы садимся напротив друг друга. Люся подается вперед и, понизив голос, еле слышно произносит: – а можно мне морально компенсировать вот это все? И заодно помочь в вопросе Марианны.

– Это как?

– Я придумала способ, который заставит Маришу вернуться. И который обрадует меня.

– Да говори уже, – смотрю на Люсю со снисхождением. Все-таки она не симпатичная, хотя и приятная. Но вот как сделать ее красоткой – загадка. Одна только челюсть чего стоит. Главное, чтобы родился мальчик. Потому что страшненькая дочка – это провал. Если Люськина порода окажется сильнее моей, то замуж такую дочку выдать будет сложно. Либо придется всю перекраивать. Даже хорошие врачи стопроцентной гарантии не могут дать, и если поверх всего этого наложить последствия хотя бы одной неудачной операции, все! Отдать можно только в монастырь. Что-то я поторопился.

– Можно я возьму кое-что из одежды Мариши? Она тогда точно прибежит. Как поймет что ее вещи под угрозой. Она не переживет что сама оставила все свое непосильно накупленное конкурентке. Не сможет на это смотреть. Сама прибежит высказаться и потребовать назад все свои привелегии с компенсацией.

– Да забирай хоть все! Если эта дрянь не явится, все равно придется куда-то девать их. А возвращать неблагодарной девчонке ее люкс я не собираюсь. Будет знать, что вертеть носом – чревато.

– Спасибо! – радостно улыбается, а я со снисхождением киваю. Что нужно бабам кроме шмоток? Только внимание премиального мужчины. Все-таки насколько забавно, что по сути, и условно умная, и условно тупая мыслят абсолютно одинаково. Дай дорогие вещи, предметы роскоши, отведи в ресторан… Ох куры. Узколобые куры. Но пускай. Кстати если Люся заберет вещи Марианны, то даже сэкономит мне бюджет. Не надо будет тратиться чтобы она выглядела прилично. Я согласен, что Мариша не потерпит такое. Прискачет как миленькая.

– Как заберешь что нравится, обязательно сфоткайся в шмотках Мариши и выстави во всех своих соцсетях, – объясняю дальнейшую линию поведения. А то Люся и до этого не допрет. – Чтоб видела и знала.

– А если она вернется и потребует вещи обратно?

– Она вернется, ты даже не думай, – киваю, – Но вещи обратно ей не возвращай. Они теперь твои, моя хорошая.

Люся тут же двигается ко мне, чтобы я ее поцеловал. Ласковая, покладистая. Вот такими и должны быть женщины. И Маришу я перевоспитаю. Побегает и вернется.

Встреча с Люсей вызывает у меня двойственные чувства: вроде эта стерва жизнь мне испортила… А с другой стороны, жалко ее что ли. В душе очень жалко. Хотя я сама себя едва ли не бью по щекам за эти эмоции. Дура, себя пожалей! Но нет…

Совершенно очевидно, что Люся легла под Армена не из-за большой любви. Она ведь им даже не очарована. И в этом наша принципиальная разница: я Армена и правда любила. Еще раз дура! Вот как так? Ты молодая и красивая, отдаешь себя мужчине старше в два раза, даже не самому привлекательному… А в итоге он вытирает о тебя ноги. И да, Люся правильно думает: Армен ее предаст также как и меня, и не факт что ребенка не бросит.

Я отправляюсь ночевать в отель. К маме уж я точно не поеду. Я у нее год не была и не скучаю. Иногда высылала деньги или продукты, чтобы она не умерла от голода во время своих пьянок. Но видеть ее мне ни тогда, ни сейчас не хочется. Зачем она только родила меня? Ведь даже в детстве мама мною не занималась, не любила, не жалела. Что ей давал ребенок?