– И какие планы? – уточнил он, выдержав паузу, и, покачав головой, заворчал: – Тоже ушёл бы, но пока никак. Все свободные деньги трачу на мамино лечение. Хотя нет, вру. Трачу всё.

– Продам машину и попытаюсь замутить что-то своё, – пожав плечами, отозвался я и, сделав очередную затяжку, предложил: – Пойдёшь ко мне? Сразу больших заработков не обещаю, но…

– Пойду, – не раздумывая, кивнул он и, затушив окурок, протянул руку и строго дополнил: – Но только равноправным партнёром. Возьму кредит под залог своей квартиры и… Давно пора было, но в одиночку ссыкотно, а ты шаришь.

– Погоди ты с квартирой, – пробурчал я, но наш разговор прервал тот, кого последние несколько минут я намеренно избегал.

– Ну чё, Осипов… – вытряхивая из пачки сигарету и зажигалку, усмехнулся не вовремя появившийся Мишаня. Подошёл ближе и, смерив меня презрительным взглядом, царапнул по свежей ране: – Научил тебя Герман Фёдорович уму-разуму?

– Есть немного, – потупив взгляд, кивнул я и, размяв руку, многообещающе добавил: – Просил тебе передать кое-что.

Тоша прицыкнул языком и запоздало охнул, но мой кулак уже достиг цели. Мишаня выронил сигарету и, отшатнувшись, схватился за расквашенную морду.

– Ты!.. Ты-ы-ы! Ну всё, Осипов, готовься к большим проблемам! Я этого так не оставлю! Засужу!..

Я шагнул на него, но лишь пихнул плечом, огибая на пути к двери. Тоха рванул за мной, причитая уже на ходу:

– Нахрена ты об него руки марал? Этот не простит. Жди подлянку.

– Хах, всё что мог он уже сделал, но мне плевать, – отбрил я и, зайдя в наш кабинет, начал сгребать свои вещи в небольшую коробку. Поставил свой нехитрый скарб на соседский стол и, прежде чем выйти, попросил Антона: – Присмотри. Особенно за ноутбуком. Если Мишаня рыпнется, у меня для него будет особый сюрприз.

В отделе кадров меня мурыжили долго. Втирали про обязательную отработку и незакрытые проекты, но я упёрся рогом, заявив, что больше ни дня не останусь.

– Ну я не знаю, – развела руками сотрудница отдела кадров и, поправив на переносице модные очки, неуверенно дополнила: – Если Герман Фёдорович подпишет, то мы оформим, но он…

– Ща договорюсь, – перебив, пообещал я и, подхватив своё заявление, направился в кабинет директора.

В приёмной мне наперерез бросилась верная помощница Германа Фёдоровича. Раскинув руки, выпятила грудь и, округлив глаза, сбивчиво залепетала:

– Нельзя. У него Михаил и какой-то важный юрист… Срочная встреча. Нельзя, не пущу…

– Как же вы мне все дороги, – протянул я нараспев и, плюхнувшись на диванчик для посетителей, вкрадчиво предупредил: – Не уйду, пока не примет.

Танюша смерила меня настороженным взглядом, но от двери не отошла. Скрестила руки на груди и, подперев оберегаемую границу пятой точкой, насупилась. Если бы не звонок на её рабочий телефон, так бы и простояла, нарываясь на хороший пендель дверным полотном.

Гордо процокала к своему месту и, сняв трубку, выслушала короткое распоряжение босса. Нахмурилась и, глянув на меня, едва слышно пролепетала:

– А чего его звать-то? Вот он… тут сидит. Да, в приёмной. Сказал, не уйдёт, пока вы… Ага… Поняла, – положив трубку, закусила губу и, указав на дверь, сообщила: – Вас ждут. Сказали срочно.

Таня не обманула. В кабинете действительно находился какой-то важный мужик в строгом костюме, а на столе перед ним были разложены документы.

В одном из кресел сидел притихший Мишаня и, приложив к распухшей морде кулёк со льдом, косился на меня с недоверием и опаской. А почти бывший босс…

– Егор, проходи, – подозрительно любезно предложил он. Подскочив, указал рукой на свободное кресло и, помявшись, проблеял: – Тут такое дело… Ты садись, разговор будет долгим и очень серьёзным.