Мое сердце делает неожиданный кульбит. Оказывается, я еще способен на романтические эмоции, иначе никак не назовешь внезапный трепет, охвативший меня, стоило мне увидеть Олю. Я такое ощущал, наверное, только в самом начале наших с ней отношений.

Значит, чувства есть, они не исчезли. И я теперь точно знаю, что нужно делать.

– Здравствуй, – приветствую ее с улыбкой и захожу внутрь квартиры, не дожидаясь приглашения, – далеко же ты забралась. Но я рад тебя видеть.

Нужно успеть воспользоваться ее замешательством, пока не прогнала меня с криками.

– Зато я нет, – произносит она. – И я тебя не впускала, убирайся.

– Понимаю, но все же я останусь, – мне безумно хочется прикоснуться к Ольге, на ней надета свободная рубашка и шорты, и ее ноги так и манят меня к себе. Она как будто постройнела и похорошела. Словно и не рожала детей. – Нет, постой, – не сдерживаюсь, хватаю ее, заметив, что она куда–то пятится, – я соскучился.

– Пусти, мне больно, – она преувеличивает, я не груб с ней. – Как ты нас нашел? Тебе здесь не место.

Эта фраза сбивает меня с благодушного настроя.

– Вот как? Это с чего? – мой отвратительный характер рвется наружу. – Ты моя жена, и где–то здесь с тобой находятся наши дети.

– О? Уже наши? Ты знаешь, с чего, – отбривает она, намекая на творившуюся недавно дичь, – я подала на развод. Да ты и сам нас выгонял. Дальше тянуть ты не сможешь, придется–таки развестись.

– Верно, но все изменилось. Я все осознал. Три месяца на примирение закончились. Собирай вещи, вы с детьми возвращаетесь домой. Развода не будет. Будем по–настоящему мириться, а не фиктивно.

Я полностью уверен в своих словах. Ольга даже пахнет по–родному, только примирение и ничего иного.

– Ты знаешь, удивительно, но они все–таки уснули, звонок в дверь не сбил их с нужного настроя, – из комнаты входит очень неожиданная личность. – Я им белый шум оставил, пусть отдыхают.

– А ты какого здесь находишься?! – спрашиваю взбешенно у одноклассника Ольги, Егора, кажется.

36. 36

Естественно, логическая цепочка мгновенно выстраивается в моей голове. Но вопреки разуму я лишь сильнее прижимаю Олю к себе. Во мне просыпается, нечто первобытное, вроде желания закинуть свою женщину на плечо и утащить в пещеру подальше от других самцов.

Егору требуется несколько секунд, чтобы оценить обстановку, и то, как я держу растерянную Ольгу, которая до сих пор меня не оттолкнула. Я криво усмехаюсь только для него, моего предполагаемого соперника, но выражение лица видит и жена.

– Да отпусти ты меня уже наконец! – со всей силы толкает она. – Тебе не должно быть никакого дела до того, что он здесь делает! Ты никто!

– Я твой муж! – повышаю голос и ловлю укоризненные взгляды. – Извините, дети спят, а я шум поднимаю, – быстро добавляю, не чувствуя за собой никакой вины. – Привык, что дом большой, можно не бояться сказать что–то громче положенного, – зачем–то говорю еще и это.

Ощущение владения ситуацией стремительно покидает меня. Это очень неприятно, прямо очень–преочень.

– Ха! Да тебя в том доме практически никогда не было, когда нужно было думать о сне двойняшек, – парирует Оля, раздражаясь, – и чего ты вообще приехал? Решил снова делать мозги своим драгоценным домом? Нет! Он мой! Должна быть у меня моральная компенсация за столько лет бесполезного брака!

На щеках Ольги проступает румянец, она ерошит свои волосы в эмоциональном порыве. И, черт, как же это прекрасно. Давно я не испытывал желания пообщаться со своей супругой в горизонтальной плоскости, а тут внезапно испытал. Да еще и как испытал!