Села в уголке, сняв обувь, поджала колени и обхватила их руками. Положила на них пульсирующую от долгого плача голову. Закрыла глаза.

Не думай! Не думай! Не думай!

Потом, после, через время. Когда окажусь дома, подальше отсюда. Подальше от этого города, который мне не принес ничего кроме боли и разочарования потому, что очень быстро стал ассоциироваться с ним.

Когда села в поезд и он тронулся, стало как-то легче. Не знаю, почему. Но я даже уснуть смогла на пару часов, а разбудила меня проводница. Спасибо ей, иначе бы проехала и пришлось покупать еще билет, чтоб вернуться. А денег у меня не так-то и много, чтоб тратить попусту. Только то, что есть в бумажнике, ведь карточки Ник явно заблокировал, да и… Не хотела я больше пользоваться его деньгами.

На улице уже рассвело. От станции до моего родного дома полчаса ходьбы, потому ждать автобус я не стала.

Шла по родным улицам и вспоминала, как мы сюда с Ником приехали, ведь он хотел познакомиться с мамой. А я так стеснялась нашей маленькой двухкомнатной квартирки в старой девятиэтажке с видавшим виды ремонтом, что как могла оттягивала этот момент. Переживала… А Ник словно бы даже внимания не обратил. Запросто болтал с мамой, игнорируя неприязнь, которую она проявляла поначалу, нахваливал приготовленный ею пирог. Фотографии мои детские с удовольствием смотрел и потом еще попросил школу мою показать и места любимые.

Я так счастлива была…

Дура!

Поднялась на этаж, нажала на дверной звонок. Вспомнила, что мама же сейчас явно будет на работе в магазине. Полезла за ключами в сумку.

В этот момент дверь открылась.

- Вера! Ой, дочка, что ж ты не предупредила-то? - воскликнула мама.

Когда рассмотрела мое лицо, ее стало обеспокоенным.

- Вер, что случилось?

- Мам…, - всхлипнула я, - можно я дома поживу?

- Господи ты боже мой, что ж ты за глупые вопросы-то задаешь? Заходи скорее, - она обняла меня, затягивая в квартиру.

Забрала сумку, завела на кухню, за стол усадила. Налила воды в стакан и поставила передо мной, а сама села напротив.

- Ник изменил мне, мама, - прохныкала я. - Вчера. Я ждала его, а он трубку не брал. Мне кто-то написал сообщение, что он с девкой в клубе. Не знаю, кто. Думала какая-то месть или пошутил кто неудачно. Поехала… Просто чтоб убедиться, что это не так. А там…

Я рассказала маме все. Без подробностей, конечно, но все, как было.

- Ах, горе ты мое горе. Говорила же тебе, ненадолго это все, - сказала мама, - А ты слушать не хотела. Да и я сама на его язык подвешенный, глаза честные и манеру бабками махать повелась. Красивые и богатые - они все чужие. Отец вон твой, какой-никакой, а на лево и не смотрел ни разу. Таких надо выбирать, надежных…

- Мам….

- Все-все, что уж теперь! Ничего, ничего страшного. Не ты первая, не ты последняя, дочь. Каждую минуту какой-то мужик изменяет какой-то бабе. Такие они большинство кобелины, что ж поделать! Ничего… Воду-то пей. А я тебе пока яишенки пожарю и кофейку сварю.

- Я не хочу есть, мам!

- А я не спрашиваю, хочешь ты или нет. Будешь и точка. И так вон исхудала совсем. Как щепка стала. Все, чтоб богатому придурку этому нравится.

Я невольно улыбнулась маминому негодованию. От того, что она пусть и в своей манере, но поддержала меня, я почувствовала себя чуть лучше. Чуть менее одинокой, брошенной и потерянной.

- Иди, вон, пока душ прими с дороги. Давай.

И я пошла. Забралась в нашу старую чугунную ванну, включила воду погорячее и подставила под нее ноющее, измученное тело. Намылилась простым туалетным мылом, запах которого был знаком еще со школьных времен.