- Садись давай, твоя очередь, - встав, я похлопала ладонью по стулу.

- А когда мне можно плойку?

- Когда немного подрастешь, Саша. Она горячая и ты можешь обжечься. Пока тренируйся на бигудях, как мы и договорились, а на плойку крутить тебя буду я. Сядь ровно и не крутись.

И малышка выпрямила спинку и приготовилась смотреть в зеркало как я буду накручивать ей волосы. Они у нее длинные, до талии и такие же каштановые, как и у меня. Шелковистые и тяжелые. И держат завивку так же плохо, как и мои, зато чтоб сделать их прямыми, достаточно просто вымыть и расчесать.

Став за ее спиной, я принялась планомерно накручивать прядь за прядью.

Мы втроем сегодня были приглашены на празднование десятилетия Юры - сына Макара Барицкого, который был очень значительным человеком в жизни Сережи. Оно будет проходить в ресторане. Там предусмотрена игровая зона и аниматоры, и будут детки разных возрастов, в числе которых Сашины садиковские подружки, а потому я не переживала о том, что дочка может заскучать.

И в принципе сегодня я чувствовала себя спокойно. Даже понимание того, что это чувство - обманчивое последствие того, что от Шмидта не было ни слуху, ни духу почти две недели, не могло его развеять.

В моем салоне появился плечистый охранник с искусно скрытым под полой дорогого пиджака пистолетом, еще один - дежурил возле Сашиного садика. И, несмотря на то, что это навевало воспоминания о прошлом, в котором я впервые столкнулась с необходимостью в охране, вместо тревоги навевало спокойствие. Все потому, что причина была в заботе обо мне, а не в последствиях неуемных аппетитов и понтов, как это было с Никитой, которые в итоги привели его в тюрьму и едва не привели туда же Сережу, хоть тот и не был в курсе дел, проворачиваемых в компании.

Закончив с дочкиной прической, я помогла ей надеть платье. Оно было изумрудного цвета, красивое, но очень удобное для игры. Я не любила наряжать дочку в какие-то кукольные наряды, в которых ребенку банально будет некомфортно жить. Вот вырастет, тогда и придет время…

Мысли об этом поднимали внутри тревожную волну. Я бы все отдала, чтоб моя девочка видела в жизни только хорошее. Чтоб была всегда счастлива. Ради нее я, фактически, и согласилась на предложение Сережи. Чтоб у малышки был папа и безопасная, обеспеченная жизнь, которую я на тот момент по собственной глупости не смогла бы обеспечить.

Зайдя в гардеробную, сняла с одной из вешалок собственное платье. Оно было лилового цвета с длинным рукавом и с широким вырезом, открывающим ключицы, по колено длиной и с расклешенной юбкой. Фигуру подчеркивает, но при этом удобно. К нему надела цепочку с бриллиантом в форме сердца и вдела в уши изящные бриллиантовые протяжки. Этот комплект мне Сережа на прошлый День рождения подарил. Он в принципе часто дарил дорогие украшения, у меня под них большой секретер в гардеробной отведен.

Колготки, туфли на каблуках.

- Какая ты красивая, - сказал Сережа, заходя в гардеробную.

Подошел со спины, осторожно обнял, чтоб не помять платье. А мне не вовремя вспомнились руки другого мужчины. Которые сминали и разрывали на мне одежду, растрепывали прическу, путали волосы… Заставляли гореть от каждого прикосновения, даже самого невинного. Гореть и просить еще.

Я, наверное, самая настоящая неблагодарная, бессовестная дура, раз не смогла забыть того, кто недостоин чтоб я помнила. Раз не смогла полюбить и захотеть того, кто все для меня делал. Все давал, что я хотела и даже больше.

Сережа тем временем проложил дорожку из поцелуев по изгибу шеи к подбородку и губам. Накрыл их страстным поцелуем на несколько секунд, а я…