Гордость — понятие абстрактное. Оно для каждого свое. Моя ничуть не пошатнется, если я позволю, Ермакову мне помочь. В конце концов, разбираться с тем, что происходит в инфо-поле ему.

Мне остается с ним только развестись. Вот и все.

— Хорошо, — соглашаюсь. — Это неплохой вариант.

— Я могу тебя забрать и…

— Оставь ключи консьержу и просто предупреди, что я завтра заеду. Твое присутствие для заселения необязательно, я уверена. А для меня так и вообще противопоказано.

— Прекрати, пожалуйста, вести себя так, будто я желаю тебе зла. Еще и намеренно. Ты сама знаешь, что это не так.

Ермаков говорит спокойно. Он в принципе взрывается редко. Прекрасно умеет себя в руках держать. Это мне в нем и понравилось, он весь такой яркий, веселый, шумный немного, но при этом, его практически нереально вывести из себя. С нем уютно. Комфортно. Я чувствовала себя с ним защищенной и любимой.

Где же все это теперь? Почему это с нами произошло? Что было не так?

— Ты намеренно молчал. Целый год, — выдыхаю устало. Мы снова пошли по кругу.

— И я говорил почему. Обратно отмотать я не могу сейчас, даже если мне этого очень хочется. Прости меня, возможно, когда-нибудь простишь.

Зажимаю нос пальцами. Прикрываю глаза и дышу через рот. Меня трясет. Слезы по щекам катятся, сердце ноет. Каждое слово сказанное Демидом, отрывает от меня здоровенный кусок души.

— Я оставлю ключи консьержу. Съеду завтра до восьми утра. Спокойной ночи, Саш.

Хватаю губа воздух. Говорить не могу. Меня колотит. Слышу в трубке дыхание Демида, зажимаю рот ладонью и сбрасываю звонок. Мне так больно. Я не понимаю, что делать дальше. Как жить?

Как теперь мне жить? Мое сердце все еще любит. Мозг противится, этим мыслям. Он кровожаден, но бедное сердце, разорваться готово за эту любовь. За спасение этих чертовых отношений, у которых нет будущего.

Я не хочу его прощать. Не собираюсь его прощать.

Но я не могу разлюбить по щелчку пальцев. Я так этого хочу, но не могу.

Почему никто не придумал кнопку, что отключает чувства? Ты просто взял и отсоединился от эмоций. Искоренил из себя чувства к человеку и пошел дальше.

Счастливых людей в мире было бы больше!

Вытираю слезы, тру лицо рукавами кофты, натягиваю их до самых ногтей.

Родителям о том, куда переезжаю, точнее, каким образом нашла жилье, не сообщу. Они не одобрят. А я…я в глубине души, все равно тянусь к Ермакову и верю, что он хотя бы попытается что-то исправить.

Я не хочу его прощать, но я хочу видеть, что ему не плевать. Хочу видеть, что ему тоже больно. Хочу видеть, что он готов на все ради меня. Я хочу мести. Хочу, чтобы он на коленях ползал, а потом истекал кровью от разбитого сердца!

Это глупо. О, как это глупо!

Телефон, зажатый в ладонях, оживает. На экране незнакомый номер. Настораживает. Не хочу отвечать, но в последний момент, почему-то меняю свое решение.

— Александра? Эта Анна Измайлова. Нам с вами нужно встретиться.

Сглатываю. Честно, не думала, что журналистка, что слила Ермакова, попросит меня о встрече.

6. Глава 6

— Это куда?

— Поставьте на кухне. Я потом разберу.

Грузчик кивает и тащит коробку, по направлению моей вытянутой руки.

Сжимаю-разжимаю пальцы в кулак. Нервничаю немного.

Честно говоря, никогда не жила одна. Сначала у родителей, потом с Демой. А теперь вот, на пороге развода, впервые испытаю, как это…

Наблюдаю, как квартира наполняется моими вещами и до сих пор не верю, что решилась согласиться на предложение Ермакова. Три дня назад сюда заехала, и уже сегодня смогла организовать переезд моих вещей из нашего «семейного гнездышка».