— Как самочувствие, Кирунь?

Боже, я не могу больше воспринимать спокойно, когда он меня так называет. Хочется закричать, чтобы выключил свое лицемерие, но я вовремя прикусываю язык. К чему? Если я даже не решила, что буду делать дальше…

— Получше, но горло все равно как будто какое-то нездоровое. Небольшая слабость.

Он хмурится, откладывает столовые приборы. Поднимается, подходит ко мне вплотную, прижимается, а у меня сердце вскачь. Первый порыв — вырваться, бежать от него, но ноги непослушно подгибаются.

Ну почему, любимый… почему ты так резко все перечеркнул в нашей семье? Все, что я считала таким важным и настоящим, ты разрушил словами…

— Я все же настаиваю на том, чтобы ты показалась доктору, Кира. Мне не нравится, что ты бледная такая.

Мысленно усмехаюсь. Да, милый, это все потому, что я почти не спала всю ночь и думала… думала о нас, о нашем браке. Что и где я сделала не так, что ты решил вот так просто все уничтожить? Вырубить с корнем.

Сердце мучительно стонет, а я кусаю губу.

— Я позвоню врачу, Егор. Все хорошо.

Ему кто-то звонит. Он сжимает губы, которые превращаются в тонкую линию. Бросаю взгляд на экран, но муж резко отдергивает руку, и я не вижу, кто ему звонит. Это слегка сбивает меня с толку. Егор никогда не прятал телефон…

— Мне нужно ответить, Кир.

Выходит на улицу, прикрывая за собой дверь. Я срываюсь с места, бегу по лестнице, приоткрываю окно над местом, где стоит Егор.

— Я же сказал, что я буду сам звонить тебе.

Глотаю вдох. Сердце больно ударяется о ребра, начинает тарабанить в агонии.

— Нет, сегодня никак не получится. У меня много дел. Да. Я сам тебе наберу. Все, пока, не звони мне.

Почему-то этот разговор меня напрягает. Становлюсь похожа на струну, которую перетянули. Хотя мало ли кто может звонить моему мужу. У него куча партнеров, инвесторов, клиентов.

Но меня подкашивает почему-то именно этот разговор.

Внизу хлопает дверь. Я на всех парах лечу в комнату. Делаю вид, что ставлю телефон на зарядку.

— Кирунь, мне уже пора. Ты куда делась?

— Я наверху. Телефон садится, на зарядку ставлю.

Отвечаю ему, а у самой руки ходуном, внутренняя паника нарастает, накручиваю себя. Егор разговаривал хоть и жестко, но в его голосе сквозила просьба.

Выхожу, опираюсь на перила, свешиваясь немного. Егор задирает голову, наклоняет ее набок, смотрит мне в глаза. Его взгляд становится прежним.

Пронзительным, голодным.

И если бы не те слова, я бы превратилась в лужу. А сейчас у меня в голове стучит только то, что он снова лжет. Нагло… глядя мне в глаза, и от этого хочется завыть.

Вцепиться ему в лицо, выцарапать глаза.

— Я постараюсь сегодня пораньше приехать, ладно?

Киваю. Натягиваю улыбку. Маска… Мне пора привыкать к новому лицу.

Только Егор покидает дом, как мне звонят из клиники.

— Кира Сергеевна. Добрый день, это из клиники. По поводу ваших результатов. Сердце в груди замирает. Будто боится дальше биться. Я стискиваю пальцы на перилах. Застываю статуэткой.

— Добрый, — облизываю пересохшие губы, — слушаю вас.

— В общем, все подтвердилось. Вы беременны.

Ноги слабеют, я успеваю сделать несколько шагов в сторону и упасть на пуфик.

— Прав-вда?

— Да, уровень ХГЧ соответствует седьмой неделе. Вам нужно будет приехать на прием, чтобы вам назначили обследование.

— Да, конечно, когда можно будет приехать?

Девушка назначает мне прием через пару дней. Прощаюсь. Стискиваю в руках телефон. Зажмуриваюсь. Все же не сдерживаю слезы. Она медленно скатывается по щеке. Но это от радости.

Кладу руку на плоский живот, не могу скрыть улыбку.