- У меня есть мужчина, - соврала я, и глазом не моргнув. - Он уважает меня, никогда и слова плохого не скажет, хоть заспанная я, хоть расплывшаяся, хоть какая… Он меня любит, и рядом с ним я чувствую себя единственной и неповторимой.

Красовский нахмурился. Сказанное ему не понравилось. И я могла его отчасти понять - в том описании, которое можно было пририсовать выдуманному мною мужчине, Роберта угадать было нельзя ну никак.

- Я изменился, Рит… правда, изменился. Повзрослел и многое осознал за это время, пока мы не были вместе…

- Ну, это уже будешь рассказывать своим Лизеттам, - фыркнула я и быстро, пока Роб не стал распространяться по поводу своих любовниц, или кого-нибудь ещё, добавила: - И это не моё дело. Скажу тебе так: если ты действительно хочешь общаться с Марусей, то мне нужно это обдумать. Я должна быть уверена в том, что ты её не обидишь.

На лице Красовского появилось искреннее возмущение.

- Собственного ребёнка? Никогда! - в запале проговорил он.

Я покачала головой.

- В своё время я думала, что и собственную жену ты не можешь обидеть, а вышло всё с точностью до наоборот!

Он дёрнулся в мою сторону, видимо, порываясь каким-то, известным одному ему делом, попытаться доказать обратное. Выставив руку перед собой, я помотала головой.

- Красовский, давай просто договоримся. Ты сейчас уйдешь, а я, когда пораздумаю над тем, что ты сказал, наберу твой номер телефона и мы обсудим, стоит ли Марусе знать, что ты её папа. Но я не позволю тебе или кому бы то ни было сделать хоть что-то, что причинит моей дочери моральные или любые другие страдания. Я не хочу, чтобы ты наигрался за две встречи и пропал. Потому что Машуля очень привязывается к значимым взрослым и будет спрашивать, где её папа? А что мне ответить на это, по-твоему? Папа развлекается с очередной Лизонькой?

Мы смотрели друг на друга, и в глазах наших пылал огонь. То мой чуть затухал, когда достигал стены из пламени во взгляде Красовского, то его становился слабее, чтобы разгореться впоследствии с новой силой.

- Рита, я стал другим и я тебе это докажу. И да, я требую, чтобы мы вдвоём признались Марусе в том, что я её отец!

На то, куда он может прямо сейчас засунуть свои требования, отреагировать я не успела. Вернулись папа и, собственно, сама Машунька.

- Как хооошо, что ты ещё здесь! - тут же заявила она, быстро разувшись и подбежав к Красовскому. - Я хотела… хотела, чтобы ты помог мне собвать тот констуктор! - сбиваясь и пропуская ту самую злополучную «р», затараторила Маруська. - У меня ведь день ождения сегодня! Пусть хотя бы это желание сбудется!

Мы с папой обменялись мрачными взглядами. Я чувствовала, что Роберт смотрит на меня с просьбой во взоре, и понимала, что вряд ли прогоню его, раз уж Маруська так желала с ним поиграть.

- Ладно, - ответила я вместо Красовского, от которого дочь ожидала принятия решения. - У вас полчаса собрать конструктор. И помни, о чём мы с тобой говорили! - велела я Роберту.

Сама же повернулась к отцу, который был весьма недоволен тем, что мой бывший неверный муж оставался, и предложила:

- Давай выпьем чаю и съедим по куску торта, но уже без спешки. Думаю, что за полчаса мы управимся.

- Ура! Пойдём! - велела Красовскому Маруська и, схватив его за руку, утащила к себе в комнату.

- Если что, я его убью! - пообещал мне папа и я покачала головой и улыбнулась:

- Он это осознаёт, я надеюсь, - ответила ему. - А сейчас идём, мне дико интересно, сколько же алиментов прислал мне на карту Роберт.

Увидев вытянувшееся лицо отца, я рассмеялась и зашагала в сторону кухни.