А он спал так сладко…

Вспоминаю, как он сладко сопел, раскинув мощные руки на всю ширину дивана, который, оказывается, был вполне себе раскладным, и мы это к середине ночи выяснили… И с удовольствием его разложили. А потом на нем Илья разложил меня… Ох, как хорошо разложил… До искр в глазах…

Я вот как-то раньше не понимала такого, чтоб с человеком, вообще незнакомым, и сразу секс, и даже без разговоров… И всю ночь без разговоров же… И женщин таких, что рассказывали про похожие случаи, считала, как бы это помягче… Слегка недалекими… Осуждала, короче, припоминая вполне известную фразу, которую любят мужики говорить, про бабу, что себе и своей нижней чакре не хозяйка…

Ну что же, на мне отлично сработало другое высказывание, про «не судите»…

Потому что стою я перед дверью в подсобное помещение, пялюсь на пробивающийся оттуда луч света, и внутри все трясется.

То ли от тупого разговора с Лисовским, умудрившимся меня все же выбить из колеи, то ли… От предвкушения? Ох, черт…

Я выметаю из головы все упаднические мысли и решительно толкаю дверь в техпомещение.

Первым на глаза попадается тот самый диван-трансформер, который буквально недавно полночи притворялся не-трансформером… Ох, и матерился по этому поводу Илья, когда обнаружил дополнительную опцию…

Моргаю, запрещая себе сладко улыбаться на это кожаное чудовище, на котором получила оргазмов за одну ночь больше, чем за несколько лет супружеской жизни, поворачиваюсь, ища взглядом хозяина помещения.

Внутри что-то все равно екает, да так сладко… Сейчас он меня увидит… Что сделает? Очень надеюсь, что не станет разбираться, почему я пропала, а просто…

В этот момент вижу сидящего перед столом старичка, с удивлением таращащегося на меня, и перестаю улыбаться.

Немая сцена, где мы изучаем друг друга, длится пару мгновений, а затем я открываю рот, выдавая глупое:

– А… Где вот тут… Был…

– Техник нужен, девушка? – перебивает меня старичок, – так нету его… Завтра только будет, приходящий он у нас…

– А…

Все мое волнение, радостное предвкушение, легкость и воздушность, мгновенно пропадают, и я прямо физически ощущаю, как прибивает гравитацией обратно, к земле.

– С утра приходи, дочка, – продолжает старичок, – я-то сам ничего не могу, я только караулю тут, чтоб не бродили… Здание же под эту, как ее… Реконструкцию, вот! Так же, как и напротив… А техник, он один… На все объекты… Его застать сложно…

– А… – я обескуражена настолько, что не могу даже внятно что-то сказать, тяну это глупое «а-а-а», слышу себя со стороны и мучительно краснею от происходящего.

Затем бормочу «спасибо» и вылетаю из помещения на улицу.

Там стою минуту, приходя в себя и уговаривая не расстраиваться из-за жесткого облома, затем смотрю на пакет в руке, вспоминая, что я, вообще-то, к подруге шла…

И топаю через улицу обратно к Мирке.

В этот раз охрана даже не спрашивает ничего, просто провожает взглядами.

Я иду на пятый, стараясь держаться подальше от шахты лифта, тащу пакет и пытаюсь тянуть губы в улыбке.

И не рефлексировать по поводу своих чувств.

Еще утром мне хотелось летать от переполнявших положительных эмоций, эндорфинов, которыми под завязку накачал меня Илья, мир ощущался чем-то радостным, будущее виделось исключительно в позитивном ключе…

И вот просто удивительно, как мужчины могут нас и на небеса поднять, и об землю ударить… Илья меня спас, обнадежил, крылья, можно сказать, подарил.

А Лисовский, скот, об асфальт лицом опять провез, урода кусок…

И так обидно, что мне не удалось сейчас получить подзарядку от проверенного источника…