- А-а-а! Боли-ит! Мама-а!

Лиза!

Подорвавшись, радуясь про себя, что  осталась в ночнушке, Алёна бросилась к девочке. Воротаев задержался на минуту – чтобы предстать перед ребёнком в приличном виде, ему  достаточно  было заправить опавший орган в трусы и подтянуть брюки.

- Лиза, что случилось? – хотелось прибить капризулю. Они с братом решили её до нервного истощения довести, не иначе!

- Боли-ит! – девочка плакала, обнимая живот ручками и подтянув к нему ноги.

- Надо врача, - перепуганным голосом обратилась няня к отцу детей. –  Вдруг это аппендицит?

- Сейчас, - Александр бросился вниз, и через пять минут вернулся в сопровождении сонной Татьяны.

- Лизонька, - кинулась та к рыдающей девочке. – Животик болит?

- Да-а!

- Что вы им давали? – спросила няня у Алёны.

- Ничего!  Они искупались, потом легли в кровати, я им сказку читала, - ночная няня сама едва не плакала.

- Ай-яй-яй! А-а-а! Больно-о!

- Молоко пили. Тёплое, - вспомнила насмерть перепуганная Алёна.

- Оба – молоко? – сердито развернулась к ней Татьяна. – Разве я не предупреждала, что Лизе его нельзя? Для неё в холодильнике пакет «Не молока» стоит!

- Забыла, - охнула любовница. – Так устала, что из головы вылетело. Они просили молока, вот я и налила обоим. И подогрела…

- Ясно, - Татьяна отвернулась от новенькой и склонилась над Лизой. – Сейчас я принесу лекарство, и твой животик больше не будет болеть. Потерпи еще минутку, хорошо?

- Да. А-а-а!

- Ма-ма-а!  Хочу к маме! – к соло сестры  подключился проснувшийся Тёма…

Прошло не меньше двух  часов, прежде чем дети снова уснули.

Всё время, пока Татьяна возилась с рыдающей Лизой, Алёна не знала, куда глаза девать. Тёмка опять её забыл или это ревущая Лизка так подействовала, но он наотрез отказался идти к ней на руки, провисев не меньше часа на шее у отца, пока не освободилась Татьяна.

- Я не специально, - трагическим шёпотом оправдывалась любовница, пока няня бегала вниз за лекарством для Елизаветы.

- Ничего, я понимаю, - кивал ей Воротаев, придерживая рукой сына, который ревущей обезьянкой висел на отце. -  Просто, больше ничего им не давай, не спросив предварительно у Татьяны или Валентины Сергеевны. Хорошо?

- Да, конечно, - а что ей оставалось, как не соглашаться? И гадать – отправит наутро её Сашик восвояси или нет? Ей уже хотелось, чтобы отправил…  Оставшись одна, Алёна немного поплакала, жалея себя, но усталость взяла своё, и она быстро отключилась.

   Утро началось поздно – для детей, и рано – для привыкшей спать почти до обеда Алёны. Из-за беспокойной ночи дети не проснулись в обычное время, дав и Алёне поспать лишний час.  Собственно, её разбудила домоправительница, а так бы няня спала дальше.

- Алёна Викторовна, уже восемь часов! Вставайте, приводите себя в порядок и будите детей!

- Зачем? – сонно пробормотала няня. –  Сами проснутся.

- Затем, что у них режим, и его нельзя нарушать, - припечатала Валентина Сергеевна. - Вставайте,  сейчас уже Татьяна подойдёт, поможет вам их поднять и умыть. Покормите детей завтраком, и спускайтесь ко мне, нам надо поговорить.

Новенькая, с тихим стоном сползла с кровати и поплелась в уборную, а домоправительница решила, что переговорить с хозяином даже более срочно, чем с недотёпой-нянькой.  Домоправительница не сомневалась –  выбор ночной няни оказался крайне неудачным, и нужно быть совершенно слепым, чтобы не заметить, что эта  Алёна Викторовна понятия не имеет, с какой стороны подходить к детям.  К сожалению, она прекрасно сумела найти подход к их отцу, надо было ему сразу заявить, что эта ночная «няня» - для него, а не для малышей, всем было бы проще.