С трудом удается удержать хоть какое-то равновесие и вернуть все четыре ножки стула на пол. Пока я балансирую, чтобы не упасть, муж успевает пройти за спину и хватает за плечи, не давая встать, а потом слышу звук скотча.

Зачем он ему? Хочет заклеить мне рот, чтобы не болтала? Но ответ на этот вопрос я получаю слишком быстро. Муж начинает привязывать меня к спинке стула этим скотчем. Начинаю брыкаться, сопротивляться, а в ответ получаю такую оплеху, что в ушах еще сильнее звенит.

- За что, что я тебе сделала такого, что ты готов меня убить? - еле живым голосом бормочу свой вопрос.

Мужчина ничего не отвечает, только усмехается, и продолжает свое грязное дело. Вот уже спина примотана, он переходит на ноги. Как же холодно. На мне легкие хлопковые штаны, а ножки металлические. Даже сквозь тонкую ткань, кожу обжигает льдом. Мне не выжить здесь, это конец, и чудо невозможно. Глупо надеяться на что-то.

- Вот так, - для надежности Ампилов связывает мои руки между собой, положив их на колени. - Теперь точно никуда не убежишь, просто не получится. Я даже не буду заклеивать тебе рот. Кричи, возмущайся, сколько хочешь. Последнее желание услышать пустота, радость и проклятие тоже. Знаешь, ты вроде неплохая девка, но такая никакая.

Арсения прорывает на откровения. У меня шумит в ушах. Я не понимаю половины сути его слов. Даже кажется, что пропускаю часть предложений. Настолько все кажется нелогичным странным.

- Ты сошел с ума. Ты болен. Тебе лечиться надо, - ну прошу, не умоляю, просто говорю ему, на что в ответ получаю очередную сумасшедшую улыбку.

- Ну что, будем прощаться, дорогая моя жена? Было приятно прожить с тобой в богатстве, в здравии, но твоя жизнь будет недолгой, в отличие от моей. Обещаю, буду долго скорбеть по тебе, устрою пышные похороны, когда придет время. Сколько там надо выждать три года, пять лет? Ничего, я подожду. Прощай, дорогая.

- Что ты делаешь, Арсений? Что ты творишь? - нервно спрашиваю, когда он берет в руки канистру, откручивает крышку и начинает все вокруг меня поливать.

Воздух вокруг наполняется запахом бензина. Господи, это уже слишком.

- Арсений, зачем ты все это делаешь? Тебе мало того, что я и без того могу здесь умереть?

Но он ничего не отвечает и не останавливается только с улыбкой сумасшедшего. Продолжает разливать бензин, пока канистра полностью не пустеет. А когда это происходит, он отбрасывает ее в сторону.

Это конец. Если бы он просто оставил меня здесь, я бы еще попыталась хоть как-то освободиться, у меня был бы хоть какой-то шанс, а сейчас, как только он зажжет огонь, у меня его не останется.

Господи, если ты меня слышишь, пожалуйста, пусть мои родители будут счастливы. Пусть у них все будет хорошо. Пускай они быстро справятся с горем потери дочери.

И Карим. Пусть он будет счастлив, Господи, прошу. Он так мне помог, но выглядел таким одиноким. Подари ему человека, с которым он будет счастлив. Пожалуйста. О больше не прошу, Господи.

- Ну что. Обратный отсчет, дорогая моя жена. Я, правда, буду по тебе скучать.

Не верю. Он больной, свихнулся. Такие не скучают. Такие даже не понимают ужас того, что творят.

- Десять. Девять. Восемь. Уверена, что больше не хочешь покричать, какой я страшный человек?

С ехидной улыбкой прерывается и даже корчит обиженное выражение лица.

- Семь. Шесть. Точно уверена?

Упрямо машу головой. Не дождется. Не буду больше унижаться перед ним.

- Пять. Четыре. Три. Жаль, я хотел послушать твой певчий голосок на прощание. Ладно, послушаю позже, когда ты не сможешь молчать.