- Да я радовался, что смогу отметиться здесь, и сказав, что тебе плохо, уйти. Ты бы думала, что я на корпоративе, отец думал, что я с тобой, а на самом деле, я бы встретил Новый год с той, которую люблю, - с отчаяньем в голосе объясняет мне все, убивая все внутри.

Весь мир рухнул. Кажется, что сердце пронзили тысячи мечей и резко вынули, заставляя сердце кровоточить. Меня бросает то в жар, то в холод от переполняющих эмоций. Хочется плакать, истерически смеяться. Не верю. Не хочу верить.

Виски пульсируют от боли. Мне очень страшно, что вся моя жизнь была иллюзией: семья, друзья, любимый муж. Все это может развеяться, как туманная дымка, за которой страшный лес из обугленных деревьев. И этот обугленный лес – моя душа сейчас.

- Я люблю другую, Сонь. Всегда любил, но она отцу как кость в горле была, потом ты ему подвернулась, и он сделал все, чтобы я был вынужден быть именно с тобой. Помоги мне. Будь человеком, - резко успокаивается и присев на корточки, берет мои похолодевшие ладони в свои горячие.

Смотрю на него и упрямо мотаю головой. Вижу, что начинает злиться, но держится, договориться хочет, а я не могу.

- Это ведь не ты, не твои слова. Ты не мог столько лет играть роль мужа, - мотаю головой, жмурюсь, потому что не хочу видеть презрение в его глазах смешанное с жалостью. - Я знаю, как ты об… общаешься с теми, кого ненавидишь, с теми, кто т… тебе неприятен. Со мной ты другой, не такой… как с остальными, - вырываю ладони из его плена и обхватываю его лицо с легкой щетиной. - Я не верю тебе. Ты меня любишь. Любишь. Любишь!

Не знаю кому, ему или себе это говорю. Я даже не знаю, понял ли он хоть слово из того, что сказала. От накатившей истерики язык заплетается, я буквально захлебываюсь слезами и словами. Сама себя еле разбираю.

- Прекрати эту бессмысленную истерику! Хватит я сказал, - вырывает свои руки и встает. – Сонь, ну, будь ты человеком, а? Помоги. А ребенок вообще не проблема. Я все оплачу. Нас ничего не будет связывать.

- Ты хочешь, чтобы я сделала аборт? – слезы резко прекращаются, когда он кивает в ответ.

Обнимаю живот руками и шмыгаю носом. Откуда в нем столько жестокости. Это ведь наш малыш, наша частичка. Как он может о таком говорить?

- Я не буду делать аборт. Это мой ребенок и…

- Прекрати, - снова перебивает, демонстрируя свою силу и власть.

Да он если захочет, то ребенка не будет прямо сейчас. Он безумен, а в таком состоянии люди способны на многое.

- Ребенка не будет. Этот выродок если кому-то и нужен, то только тебе. Папаша, если узнает о нем, мне вообще ничего не достанется. Я все решил. Ты это сделаешь.

- Нет, - мотаю головой. – Нет. Это она, да? Она тебя против меня настраивает? У нас ведь все было хорошо. Она загипнотизировала тебя. Да!

- Да заткнись ты уже, курица! Как с тобой говорить? Ты упрямая, как ослица. Ты подумай, как изменится твоя жизнь после развода. Свобода, больше не придется ходить по всем светским вечерам, которые тебе не нравятся, сможешь работать, не задумываясь, как смотрят на твою глупость женщины моего круга. Ты будешь вольной птичкой, подумай, Сонь.

То кричит на меня, то спокоен. Его бросает из одного состояния в другое, как и меня, рвет на части. Она точно его околдовала. Не мог он за один день меня разлюбить, и играть не мог столько лет. Когда люди любят друг друга, им плевать на все, главное - быть вместе. С милым рай в шалаше, так говорят, и я в это верю.

Даже если бы Ампилов старший лишил нас всего, я бы не бросила его. Мы бы со всем справились, а она нет, согласилась терпеть брак с другой. Не верю в это. Ни одна женщина на такое не согласится.