А потом… потом… я ее завалю. И даже помимо воли немедленно продемонстрирую – от чего эта дура так глупо отказывается!

Я сжал виски ладонями и с силой потер.

Великий бог! О чем я только сейчас думаю? О насилии? О надругательстве над женщиной?

Да я подобного себе еще ни разу не позволял даже во время жестоких и долгих войн, когда в груди горит пламя ненависти и в голове пульсирует жажда крови. Я ни разу не насиловал женщин! Даже пленных, даже побежденных!

А ее… нежную, хрупкую, маленькую Аяну… Я бы даже пальцем не посмел тронуть!

Я чуть сильнее сжал ладонями голову. Это же надо только было такое вообразить! Да я бы сам себя после этого люто возненавидел! Не смог бы смотреться в зеркало, выйти на улицу!

– Ваше высочество? – оклик Софии за моей спиной слегка отрезвил.

– Я подумала… может вы захотите…

Она нежно погладила меня по плечу… И явно заметила – как я возбужден. Кафтан расстегнулся и бугор на брюках очень отчетливо и красочно все демонстрировал. И если Аяна, похоже, ничего не увидела, просто потому что ей было плевать, София уловила мое состояние.

– Я не хочу! Уйди! Ты не понимаешь, что навязчивая женщина хуже клея, который никак не отмоешь от рук? Также бесит, если еще и даже не хуже! Если захочу – я сам пошлю за тобой!

Я говорил с ней гневно, резко и гадко. Сам себя осуждал, но все равно говорил. София потупилась, чуть отстранилась. С минуту слушала, дышала, молчала… Затем развернулась и быстро ушла. Я же остался в коридоре один. Рассерженный, раздосадованный и совершенно неудовлетворенный.

Почему я вдруг от нее отказался?

Кто бы мне сейчас толком смог объяснить!

Я и сам не в состоянии был это осмыслить.

Красивая, податливая, нежная фрейлина пришла утолить мой голод по женщине. Желание, от которого горело в паху, тяжесть и боль просто достали!

Я же гневно и грубо выгнал Софию!

Вот же нелепость! Идиотизм!

Я залетел в покои, захлопнул за собой дверь. Запер ее, как недавно поступила Аяна, и рванул в ванную сбросить напряжение.

Вместо страстного, бурного и долгого соития, я занимался полировкой клинка вручную, как последний возбужденный прыщавый подросток.

И почему-то все равно думал об Аяне.

О ее губах, груди, волосах… О ее талии в моих руках в момент танца.

Я думал о ней! Хоть разбей голову!

Я мог сейчас вызвать Кохгана и сделать такие фигуры в воздухе, от которых башка взрывается и кровь закипает! От которых у некоторых мозги вспенятся!

Но все равно я бы о ней не забыл!

Проклятье! Проклятая баба! Чертова попаданка! И угораздило же меня так вляпаться в женщину!

Оставив новоиспеченного муженька в коридоре после угроз провести страстные ночи с фрейлинами, я все ждала, когда же он удалится и время от времени осторожно поглядывала в глазок.

Да, да! Здесь были даже глазки! Причем, настолько высокотехнологичные, что я только диву давалась. Изображение можно было увеличивать, уменьшать и даже записывать!

Я очень хотела перед сном проведать Матвея. Поцеловать в носик, просто полежать рядышком, узнать, как прошел его вечер. Но почему-то было ужасно стремно и неприятно вышагивать мимо Тарлана и его пассии. А пассия не замедлила появиться. Дражайший супруг, по-моему, даже позвать не успел – как дамочка прибежала к нему с недвусмысленными нежностями.

Я видела, как она гладит княжича по плечу, как нескромно пялится на его брюки, явно намекая, что там совсем не внушительные ключи от комнат. Было почему-то так гадко и мерзко, хоть волком вой!

Я прекрасно понимала, чем закончатся эти обжиманцы…

Поэтому резко отпрянула от двери и заполошно прогулялась по комнатам. Дыхание удалось выровнять не сразу, сердце колотилось как сумасшедшее. Кулаки сжимались, мышцы гудели. Жутко хотелось внезапно ворваться к княжичу и надавать ему по наглой высокородной морде!