— Поешь, — просит меня Андрей. — Ты немного похудела за последнее время. И бледная.

Тоже заметил.

Стреляю в мужа острым взглядом, плотно сжав свои ненакрашенные губы.

А ему не приходит в голову почему я в таком состоянии? Может, потому что я последние две недели как на иголках, толком не сплю и не ем.

— Я не могу есть.

— Почему?

— Потому что меня тошнит. Тошнит от вида перед собой.

Андрей едва не закатывает глаза. Для него мое поведение банальная вредность. Он считает, что я просто обижена на него, и что это пройдет, как прошли прошлые обиды.

— Ты зря это продолжаешь, — вздыхает Андрей. — Только хуже будет.

— Ты правда думаешь, что я буду сидеть, улыбаться и притворяться, что ничего не произошло?

— Да ничего не произошло, Ада, — с раздражением отвечает Андрей. — Я сказал, что люблю тебя, что никто не займет твоего места. Я буду с тобой и с дочерью. Всегда. У меня нет ни малейшей мысли что-то менять. Это чистая правда. Чтоб я сдох, если лгу.

Смотрю на него широко распахнутыми глазами и медленно качаю головой.

Что он несет…

— Ты что, сумасшедший? Ты серьезно веришь в то, что говоришь? Серьезно, Андрей?

— Придержи язык.

Бросаю салфетку на стол и подрываюсь со стула.

— А ну, села.

— Я в туалет, — шиплю тихо, хотя хочется закричать и врезать ему как следует.

— Только попробуй не вернуться через десять минут.

Ухожу в женский туалет, в котором, к счастью, не души, выкручиваю кран с холодной водой и умываюсь, смывая остатки утреннего макияжа. Реву, упершись в раковину руками.

Что с ним стало? Что с ним не так?!

Как он может поступать после всего что было между нами? Ну как?! Мы ведь были счастливы!

Он еще хуже, чем тот муж, который просто ушел бы из семьи. Он хуже! Он хочет заставить меня жить в этой грязи. Он даже не удосужился мне солгать, что такого больше не повторится. Он намерен продолжать, и плевать, что я знаю и чувствую. Ему так даже легче.

С таким невозможно смириться. Только сойти с ума, потерять себя, сломаться окончательно. А я не могу такого себе позволить. У меня ребенок. Он не должен видеть этого.

Я вырвусь из этого порочного круга. Мы с дочерью уйдем от него. И очень скоро.

Когда кто-то входит, я закручиваю кран и, взяв сумочку, быстро возвращаюсь в зал. Сажусь на свое место, на него не смотрю.

— Лучше нам и правда поехать домой, — говорит Андрей. Я ловлю его недовольный взгляд. Должно быть, вид ему мой вид не нравится. — Сейчас попрошу счет.

Хочу уже отвернуться, но замечаю, как у Андрей кровь пошла носом.

— Кровь.

— Что?

— У тебя кровь, — показываю на себе.

Андрей торопится достать белый платок из кармана и прижать его. Убирает, смотрит, и будто не удивляется. Что, не в первый раз?

— Давление. Я расплачусь. Иди пока оденься. Жди меня у выхода.

Не сказав ни слова, делаю как он говорит.

Он приходит вскоре, не успела я даже завязать пояс пальто.

— Пойдем, — пытается приобнять меня за талию, но я резко отстраняюсь.

Когда подходим к машине, я предпочитаю сесть на заднее сиденье.

— Ты ведь этим только злишь меня, — буровит меня коротким взглядом через зеркало заднего вида. — Или ты думаешь, что ты своей строптивостью добьешься чего хочешь? Брось, Ада. Мы это уже проходили.

Верно, проходили.

— Не нужно было мне соглашаться… — опускаю глаза. — Мне нужно было бежать от тебя...

— Но ты не смогла устоять.

— Я поверила тебе.

— Тебе не о чем жалеть. У нас такая красивая дочь родилась.

— Не о чем жалеть?! Ты спишь с этой потаскухой! — выпаливаю я громко.

— Я с ней не сплю. Ни одной ночи я с ней не провел. Когда я улетал в Питер на несколько дней, то я правда был в Питере.