Склонив голову набок, она касается губ дужкой удерживаемых в руке очков.

– Присаживайся, Наташа.

Я опускаюсь на стул и складываю руки на коленях.

– Спасибо, что согласились встретиться. Прошло три месяца, и я была уверена, что вы взяли на то место кого-то другого.

– Ты беременна?

Почувствовав толчок в грудь, застываю.

Как?!..

Боже, я так боялась этого. Хотела хоть немного заработать перед родами!

– Да, – тем не менее отвечаю честно.

– Срок?

– Почти девятнадцать недель.

Ее голова склоняется в другую сторону, а брови еле заметно дергаются.

– Приличный.

– Я могу работать до сорока недель, – обещаю пылко, – Я хорошо себя чувствую!

– Отец Денис?

– Что?.. – теряюсь на мгновение, – А!.. Нет, конечно! Мы с Денисом дружим, не более.

– И кто же тогда?

Как ни странно, ее вопросы не вызывают ни раздражения, ни отторжения. В ее глазах нет праздного любопытства.

– Мой муж, но мы с ним разводимся.

– Измена? – догадывается сразу.

– Да, – тяну воздух ноздрями и опускаю взгляд на крышку ее ноутбука.

– Вот как?..

– Могу вас заверить, что моя личная жизнь работы никак не коснется! – восклицаю я и тут же осекаюсь, – При условии, что… вы дадите мне шанс.

Ида словно задумывается. Надевает очки и, взяв ручку со стола, вертит ее в пальцах.

Я вытягиваюсь в струну.

– Эти три месяца я работала в одной известной галерее в Нидерландах.

– Хорошо, – вдруг произносит она, словно не слыша моей предыдущей фразы, – Давай, попробуем пока вне штата.

– Я согласна!

– На следующей неделе стартует благотворительный форум, который мы обязаны осветить в нашем журнале.

– Так, – киваю с готовностью.

– Оставь свои координаты моему секретарю. Позже она вышлет инструкцию, задание и адрес.

– Спасибо! Спасибо большое!..

– Не спеши с благодарностью. Я еще не приняла окончательное решение.

Пронзительное, жалобное мяуканье прерывает громкий звук кофемашины.

Вжик замирает посреди огромной, светлой кухни, а потом крутится, будто бы осматриваясь. Дрожит весь, дергается, в струну вытягивается. Страшно ему, потому что мир вокруг большой и незнакомый, а он в нем совсем один.

– Ну? И что ты, дружище? Цивилизации испугался? – спрашиваю, застегивая манжету на рубашке. Проверяю вторую.

Подтянув штанины, присаживаюсь рядом и двумя пальцами глажу взъерошенную, черную шерстку.

– Завтракать будешь?..

Подхватив крошечный комок с мраморной плитки, иду к холодильнику. Коробка молока – единственное, что там появляется с завидной регулярностью.

Двигаю ногой миску.

– Пей давай, – бурчу, возвращая молоко на полку.

Привычно щелкнув пультом, иду к кофемашине за своей кружкой с утренней порцией эспрессо.

– Знаешь, что такое одиночество? – доносится из телевизора мужской голос. – Это когда некому отправить СМС, что ты доехал!..

– Бывает хуже, – отвечает уже другой. – Человек есть, а написать все равно некому…

Обернувшись, делаю обжигающий глоток и морщусь.

На экране перрон и два мужика, только что сошедшие с поезда. Лица у них вроде знакомые, но с шоу-бизом я завязал. Даже память напрягать не хочется.

Усмехнувшись, залпом заливаю в себя кофе и снова беру пульт со стола, выключаю. Теперь тишину нарушает только котенок, жадно лакающий молоко.

Вжика я подобрал во время обхода населения, в обычном подъезде.

Любят у нас в партии устраивать такие показательные выступления. Едем в детский спортивный центр или любой жилой двор. Там общаемся с населением, узнаем о проблемах, потом помогаем их решать. Правда, молодежь, в основном жаловаться не привыкла. А вот бабушкам дай только волю: то лампочку поменять, то с несправедливой управляющей компанией разобраться.