С нехорошими предчувствиями поднимаюсь на второй этаж. Прохожу и его, заглядывая во все комнаты и санузлы.

Пусто. Сердце уже стучит в ушах набатом.

Ее нигде нет. Я уже все осмотрел. Осталась лишь старая спальня Ромы. Я специально оставил ее напоследок. Надеялся найти жену где-то в другом месте. Но теперь вариантов больше не осталось.

…! Не верю!

Но внутри уже бушует пламя ярости, окрашенное в черный цвет ревности. Я уже чуть ли не рычу.

Подхожу к двери.

Едва протягиваю руку, чтобы нажать на дверную ручку, как дверь открывается, и из спальни выходят они вдвоем, довольно улыбаясь.

Мы буквально сталкиваемся в дверях. На щеках у Ксюши румянец.

— Что вы там делали? — старательно сдерживая гнев, спрашиваю я.

Они обмениваются многозначительными взглядами, и я вижу, как Рома еле заметно мотает головой, как бы показывая, что бы Ксения молчала.

Так, я не понял, что это еще за пантомима?

— Ничего, — говорит Ксюша.

Ничего, ……! Тут бы даже ребенок заметил, что она врет и что-то скрывает. Меня начинает накрывать.

— Ладно, я пойду к гостям, — бросает Рома и направляется к лестнице.

Ксюша вроде как тоже собирается за ним и даже делает шаг в том направлении.

— А ну стоять! — рычу я и прислоняю ее к стене.

Она пугается и таращится на меня круглыми глазами.

— Ты чего, Кир?..

— Когда я задаю вопрос, то жду на него ответ. А «ничего» — это не ответ, — поясняю я тихо и отчетливо, сдерживая злость.

От моего тихого сдержанного тона она почему-то пугается еще больше. Стоит хлопает глазищами. Прям сама оскорбленная невинность!

— Блин, «ничего» — потому что ничего такого! Рома мне показывал ваши детские фото, вот и все! Ты там такой смешной. Он просил не говорить тебе, так как знает, что ты такое не любишь. Зачем ты рычишь на меня?

…! Сжимаю челюсти и выдыхаю. Я-то себе уже накрутил, с легкой маминой подачи. Старательно беру эмоции под контроль.

— Давай, в следующий раз ты: во-первых, будешь предупреждать меня, если куда-то уходишь, особенно если ты идешь в спальню другого мужчины, и во-вторых, будешь отвечать на мои вопросы. У тебя не может быть от меня никаких секретов с Ромой, понятно? — поясняю я ей, как можно мягче.

— Д-да, — кивает она, а у самой глаза блестят от непролитых слез. — Прости, я даже не подумала…

Не подумала она!

Мы спускаемся вниз. Ксюша робко садится за стол, а я иду на террасу подышать свежим воздухом и проветрить мозги.

Подставляю лицо свежему вечернему ветерку. Нельзя так реагировать. Нужно доверять жене. Зачем я психую?

Через несколько минут на террасу выходят мама с Ромой. Они останавливаются под фонарем.

Зачем-то иду к ним.

Мама в это время достает из сумочки бумажный носовой платок и вытирает Роме губы.

— Ты тут испачкался, — говорит она и смотрит на салфетку. — Что это? Похоже на помаду. Модный цвет. Нюдовый.

— Какой? — усмехаюсь я.

Что только не придумают.

— Натуральный значит, естественный, — поясняет мама.

— Да ну, какая помада, мам! Наверное, просто пирожное ел и кремом испачкался, — Рома берет у нее из рук салфетку и вытирает губы.

Пирожное? А что, разве уже подавали сладкое? Насколько я помню, на столе еще стоит горячее.

Внутри как-то неспокойно. Тревога почему-то не отпускает. Какие-то смутные предчувствия. Ощущение надвигающейся катастрофы.

Возвращаюсь в зал, жена мне робко улыбается. Красивая. Какая же она красивая! Я обнимаю ее и целую в висок.

Пытаюсь сосредоточиться на беседе за столом, но получается не очень. В груди грызет и царапает. Ворочается, поднимая свою злобную голову, чудовище по имени ревность.

Через полчаса Ксюша спрашивает, где туалет. Я провожаю ее и отхожу перекинуться парой слов с одним из гостей. Когда возвращаюсь, Ксю уже вышла и теперь стоит в холле перед зеркалом и красит губы.