– Думаешь, жены твоих друзей слепые клуши? Это не так. Все жены замечают, когда в жизни мужей появляются другие женщины.

Между нами повисает тишина, а затем воздух разрезает звонок телефона мужа. Он отворачивается от меня и принимает вызов, а я выдыхаю с облегчением.

– Да. Да, скоро буду, – говорит супруг сухо. – Завтракать не буду, – кидает через плечо и скрывается в коридоре.

Как только он уходит, я стараюсь занять себя чем-то: мою посуду, убираю со стола и достаю из морозилки курицу для супа-лапши на обед нам с дочкой.

Слышу, как Егор спускается со второго этажа и выходит из дома, громко хлопнув дверью.

Как только раздается этот хлопок, внутри меня что-то рвется. Я обессиленно опускаюсь на стул и начинаю плакать. Громко, навзрыд. Закрываю рот ладонями, чтобы не напугать дочь, и выплескиваю горечь.

Очевидным остается одно: наш брак не то что пошел трещинами, в нем настоящий раскол. И мне надо думать о том, что делать дальше.

Предложение пойти к семейному психологу муж явно отвергнет, потому что он считает это бредом. Но я знаю истинную причину: просто он не видит ценности нашей семьи.

А я? Я готова тащить в одиночку брак, в котором занимаю самую нижнюю ступень?

Раньше я чувствовала себя любимой и значимой. А сейчас все это ушло, оставив лишь грязь.

Сквозь слезы слышу детские шаги. Поднимаюсь со стула и отхожу к раковине, хватаю губку и начинаю тереть плитку.

– Мамочка, – говорит дочка, – почитаешь мне, когда освободишься? У меня глазки болят.

– Сейчас, солнце, – понимаю, что у дочери снова ползет температура. – Иди в комнату, я скоро приду, – говорю ей через плечо, чтобы она не видела моих слез.

Лиза подходит ко мне и неожиданно обнимает со спины.

– Я люблю тебя, мамочка. Ты у меня самая красивая и добрая!

– Я тоже люблю тебя, доченька, – подавляю всхлип.

Будто чуя мое состояние, дочь уходит в комнату. Продышавшись, я умываюсь, беру себя в руки и, вооружившись градусником, иду в детскую.

А после обеда курьер приносит два букета. Один – большой, состоящий из белых цветов, с прикрепленной открыткой, и второй – поменьше, из розовых.

“Не хочу больше ругаться. Давай забудем о ссорах. Я вас люблю”.

В этот миг я думаю, что это лишь способ успокоить меня. Но вечером муж приходит домой раньше, успев на семейный ужин. И тогда мне начинает казаться, что мы действительно можем перешагнуть через эти два дня, если он и дальше будет стараться все исправить, и только в том случае, если между ним и Мариной ничего нет.

Следующие несколько недель Егор становится похожим на себя прежнего. Он больше не кричит и не злится. Целует меня при встрече и на прощание, и закрепляет веру в нашу семью жаркими ночами.

Мне кажется, что мир снова играет всеми цветами радуги, и я даже планирую обещанный мужем совместный отпуск.

Но все переворачивается вверх дном, потому что я решаю привнести в нашу жизнь спонтанность…

– Беги, внученька, к деду, он даст ведёрко. Сейчас пойдём с тобой собирать клубнику!

– Ух ты! Клубнику! А кушать будем?

– Конечно будем, – улыбается Лизе мама. – Иди, дедушка тебя ждет, а я маму провожу.

– Пока, мамуля, – целует меня в щеку дочка.

– Пока, солнце! – обнимаю крепче её. – Вечером приеду за тобой.

– Хорошо, – радостно кричит она через плечо и скрывается во дворе родительского дома.

– Кирюш, не торопись возвращаться. Пусть Лиза переночует у нас. Внучка родная, а ты боишься оставить ее с нами, будто мы незнакомцы, – забирает мама у меня из рук пакеты с гостинцами.

– Да брось ты, мам. Не боюсь я, конечно же. Просто мне спокойнее, когда Лиза дома.