«Господи, – думала, – лучше бы Патрик меня бросил. Это как минимум можно пережить».

Спутанные мысли кружились и переплетались в моей голове. Беспорядочными вспышками мелькали обрывки воспоминаний, вызывая нечеловеческую ярость.

Он – тот самый человек, в руки которого я угодила на глазах у Моник. Он – человек, который поджидал меня в переулке. Он – человек, который сделал со мной это. Как же я ненавидела сейчас Патрика! Не поведи он себя, как последний козёл, я бы сейчас сидела вместе с Моник на лекции по Экологии. Мне бы не пришлось пережить все эти унижения, побои и… слёзы. Опять из моих глаз текли слёзы.

Для чего нужно было делать меня красивой? Чтобы потом разорвать все в клочья и надругаться над беспомощным телом, изнывающим от боли?

Не могла забыть его властный взгляд, когда он велел мне пасть на колени и выполнять его пожелания. В тот момент его глаза уже не казались мне добрыми. Он – сущий дьявол! За неповиновение он избил меня. Сильно избил. Я не видела чем, но чем-то похожим на тонкие прутья. Прутья, которые полосовали обнажённую спину, и всё это сопровождалось незнакомой мне речью. Он ни слова не произнес на французском.

Я молча терпела пощечины и издевательства, потому что, если бы сказала хоть слово, он бы бил меня ещё сильнее. Когда он закончил и отбросил плётку, адские муки не закончились. Я увидела, как он расстегивает ширинку, и зажмурилась. Не было сил двигаться, защититься я не могла. Он разорвал трусики одним движением и резко проник в меня. Моя левая ладонь судорожно хлопала по поверхности кровати, я находилась на грани нервного срыва, хотела кричать… Но кто пришёл бы мне на помощь?

Я была в плену…

Час назад Арлетт принесла мне завтрак.

Завтрак… Я не могла думать о еде.

Сделав некоторые усилия, попыталась подняться. Возникли сильные тянущие боли и жжение внизу живота. Как бы я хотела не допустить разрыв яичника. Моя мама гинеколог. Чего я только не наслушалась от неё. С трудом передвигая ногами, шатаясь с бока на бок и хватаясь за стены, дошла до туалета. Арлетт оставила чистое платье – на этот раз трикотажное, красное и неброское. И хлопковое белье, чему я была рада, потому что не хотелось, чтобы кружево раздражало повреждённую кожу.

Переоделась, выпила воды и забралась на подоконник. Они лишили меня свободы и права на моё тело, но радовало хотя бы то, что я могла дышать свежим воздухом.

Пейзаж за окном был невероятно скучным и кроме тоски и угнетения, других чувств не вызывал. Оглядела тёмные заросли кустарников с острыми шипами, вздохнула и обратила внимание на комод перед собой. Я сидела, обняв колени, потому что облокачиваться на спину было очень больно. Именно такая поза помогла заприметить чуть выпирающий ящик в самом низу. Как любитель всего идеального, захотелось задвинуть ящик до конца. Раз уж это моя комната, значит я буду следить за её порядком.

Но сделать это мне не удалось. Ящик не поддавался, словно что-то мешало ему встать на место. Не долго думая, я извлекла его и заглянула внутрь. Всё было верно. Там что-то лежало. Протянула руку и достала блокнотик, совсем новый. К нему прилагалась миниатюрная ручка. Блокнот представлял собой блок прошитых ниткой бумажных листов, прикрепленных к картонной обложке с рисунком из какого-то фильма. Исписано было лишь несколько страниц.

Устроилась удобно на полу и принялась читать. Не длинные записи напоминали дневник, отчего сердце забилось чаще. Всего их было три.

И вот одна из них:

День четвертый.

Служанка принесла мне блокнот. Я сказала, что хочу рисовать в свободное время, но на самом деле моя цель – предупредить. Если вдруг я не выживу, то хотя бы буду знать, что моя последовательница найдёт и прочтёт эти записи. Ведь предупреждён, значит вооружён…