Бегу к чемодану. Ну, мама, если ты не положила ни одного купальника, я напишу тысячу гневных сообщений тебе!

Хорош, собака, сидит в бурлящей воде по пояс, раскинув руки по бортику, тщательно проработанный плечевой пояс, мышцы рук играют под золотистой кожей, солнце явно любит его, а моя кожа только краснеет и превращается в скопище веснушек.

Прячу взгляд, смущенная увиденным, он что же и вправду решил не одевать ничего на себя?

А я нашла купальник, самый провокационный из нескольких, собранных мамой!

Осторожно ступаю вперед. Может сбежать назад в комнату? Зкрыться там, если не найду замок, то мебели для баррикад предостаточно, и комод и кресла, есть даже торшер, не знаю к чему его пристроить но для общей кучи пригодится.

И одна кровать, очень широкая и удобная, но спать на ней сегодня ночью нам двоим. Или кому-то одному, кто первый успеет занять ее.

Кладу руку на узел, зачем-то решила не выходить к нему в купальнике, а целомудренно прикрыться простынкой.

Адам расслабленно наблюдает за моиими движениями, как сытый кот за гуляющей рядом мышкой.

Очевидное разочарование читаемое в его взгляде заставляет ликовать. На ка, выкуси, не ожидал увидеть на мне купальник? А мама предусмотрела все. Хочется расцеловать ее за это.

Осторожно ступаю в воду, мурашки бегут от горячей воды и его взгляда, не отпускающего меня. Опускаюсь в воду по другую сторону от него. Адама это не смущает. Он сразу придвигается ближе, протягивает мне фужер с шампанским.

Отпиваю малюсенький глоток, от тепла меня итак уже развозит. Стараюсь не смотреть ниже его пояса. Отчего мне так неловко? Я же взрослая, двадцатка уже исполнилась, и достаточно мужских торсов насмотрелась на пляжах, но все равно стараюсь смотреть ему в глаза, а не ниже. Очень сложно удержать свой любопытный взгляд, он самопроизвольно сползает к интересующему его месту, скрытому водой.

Оглядываюсь, по сторонам. Замечаю свечи расставленные по периметру и корзину фруктов, ведерко с шампанским. Это все он успел пока я переодевалась, все для меня. Нравится его предусмотрительность и внимание, растекается удовлетворением по самолюбию.

Шампушь вкусный, отпиваю еще один глоточек.

– И чем ты занимался в Венгрии столько лет? – задаю первый попавшийся на ум вопрос, чтобы разбить паузу.

Передаю фужер в руки Адаму, он делает из него глоток, глядя мне в глаза.

– Жил, работал…

Скупые факты, но меня не это интересует. Он передает мне фужер, словно микрофон, дающий право говорить. Принимаю его игру. Отпиваю еще глоток и задаю следующий вопрос:

– А как же отношения? Были у тебя серьезные чувства?

Вот и настал час икс. Расскажет он мне о своем прошлом? Любопытство так и подмывает придвинутся ближе, чтобы уж точно все хорошо-хорошо расслышать.

Я сегодня смелая, решила поговорить о важном. Одну любовницу я видела, а сколько их еще было до. Догадываюсь, что опыта в тридцатник у него предостаточно. И меня вовсе не задевает его наличие, странно было бы наоборот, его отсутствие. Поэтому смотрю на Адама пытливо, как можно более открыто.

Отдаю ему фужер. Он отставляет его. Слежу как его рука ложится на бортик позади меня, приобнимая, делая наше общение еще интимнее. А затем Адам аккуратно поправляет упавшую на мое лицо прядь, заглядывает в мои глаза.

– Все в прошлом, Эва. Сейчас мы семья и я хочу, чтобы ты понимала эксклюзивность наших отношений. Ни у тебя, ни у меня не будет никого на стороне. Это предусмотрено нашим договором.

Что смущает меня больше, его слова или этот жест поправляющий локон? Щеки начинают гореть. Могу сказать, что при моей бледной коже они сейчас похожи на грудки снегирей. Хорошо их жар можно списать на горячую воду в джакузи.