– Та-ак!.. Еще и башка пробита… – Думать в тишине, в этом подземном склепе было жутковато, а вот слова, произнесенные вслух, эту жуть хоть немного рассеивали. – Но не смертельно. Было бы смертельно, то ты бы уже ничего не чувствовал. Ну, сержант, и шо теперь?

Бандера посветил по сторонам и понял, что этот фонарик – везение только второе, а вот первое… Радиостанция умерла окончательно. Она была буквально расплющена каменюкой, килограммов эдак на 25–30, упавшим со свода пещеры. Сашкино первое везение было в том, что этот булыжник только вскользь чиркнул его по голове. Если бы вместо рации оказалась его башка, которая и была-то в каких-то сантиметрах, то отбивная бы была.

– Здоˊрово… Так, сержант, валить надо отсюда.

Сашка поднялся и тут же сел обратно – перед его глазами взорвались «праздничные фейерверки»…

Он посидел так какое-то время, подождал, пока «звезды улетели», и посмотрел на свои часы – 14.25.

– Лис с пацанами уже, наверное, там, снаружи, – проговорил Бандера. – Нас ищут…

И тут мысль, словно тонкий и острый стилет, проткнула его мозг:

– Олежа! Клоп, мать твою!.. Ну-ка встать, размазня! – приказал сам себе Бандера и поднялся на ноги. – А теперь, шагом марш!

Еле волоча ноги, Бандера прошел в глубь пещеры еще метров десять, добрался до поворота, который вел к выходу и который оборонял Клоп, и побрел в ту сторону, где находилась «крысиная нора».

– Твою мать, Олежа… – На эмоции у Сашки просто не было сил, и поэтому он говорил уже безо всяких интонаций. – Как же это ты так… Как же это ты его проворонил-то…

Младший сержант Олег Ермолаев, гордость советского бокса, лежал на спине и не подавал признаков жизни. Хотя то, что он все-таки жив, Бандера определил в первую же минуту, приложив два пальца к сонной артерии. Пульс был! Слабенький, еле-еле угадывающийся, как сказал бы любой хирург, «нитевидный», но он все же был.

Та граната, выпущенная из «РПГ-7», нанесла немалый урон. У Клопа были посечены осколками лицо, руки, грудь, но больше всего досталось его ногам – они были похожи на дуршлаг.

И еще… От разрыва этой гранаты обрушился свод и над этой «крысиной норой». Теперь выйти к своим можно было только у кишлака Дехминдех, пройдя по этим пещерным лабиринтам около четырех километров.

Бандера трясущимися руками стал рвать на себе афганскую «униформу» на тонкие полосы и перевязывать своего друга. Он полосовал одежды и перематывал раны, а когда полосы заканчивались, опять начинал рвать материю. Через какое-то время тело Клопа стало похоже на мумию, но наконец-то остановилось кровотечение. Сашка это понял, когда последние из наложенных «бинтов» не пропитались кровью.

– Ну, вот и славно, Олежек… Ниче, ниче… Ты же орловский у нас! Вот и держись орлом. – Саня разговаривал с Клопом, который так и не пришел в сознание.

Бандера поднял своего друга и взвалил на плечо, потом нагнулся, подобрал его «РПК» и повесил на второе плечо, рядом со своим пустым «ПКМом», и медленно побрел в глубь пещер, освещая себе дорогу хлипким лучиком света.

Сколько Бандера шел, он уже и не соображал. Он просто брел со своим другом на плече по коридорам этого пещерного лабиринта и иногда посматривал на компас. И когда стрелка отклонялась хоть немного в сторону от «юга», Сашка выискивал первый попавшийся коридор и сворачивал в нужном направлении.

А в какой-то момент случилось неизбежное и «умер» фонарик…

Теперь, когда Сашкины глаза уже были ни к чему, до предела обострился слух. Он шел дальше, касаясь рукой стены, но очень четко знал, судя по эху, сколько метров или сантиметров до стены противоположной и есть ли впереди проход. Теперь единственным светом были фосфоресцирующие точки на циферблате компаса и еще часов, на которые Бандера перестал смотреть уже давно. Он просто продолжал идти дальше, посматривал на компас и выискивал на ощупь повороты в нужном направлении.