Я очень надеюсь, что мы прольем свет на природу разума, на наши убеждения и обнажим недоверие, продемонстрируем невероятную важность разума в жизни и предложим какие-то базовые его определения, чтобы затем перейти к рассмотрению психического здоровья. Естественным следующим шагом после этого будет поиск способов культивации здорового разума как в себе, так и в других людях.

Чтобы открыть, изучить, возродить и культивировать разум, предлагаю присоединиться ко мне и вместе погрузиться в самую суть того, что значит быть человеком.

Готовы? Тогда давайте начинать. Надеюсь, путешествие вам понравится.

В этой главе мы исследуем предлагаемое рабочее определение одного из аспектов разума: как функции системы, состоящей из энергоинформационного потока. Система находится и внутри организма, и между человеком и другими сущностями – людьми и окружающей средой, в более широком смысле. С этого вопроса удобно начать путешествие в природу того, что такое разум.

1990-е годы называли Десятилетием мозга[17].

В то время я чувствовал себя как ребенок в лавке со сладостями. Мне безумно нравилось переплетать опыт взаимодействия с пациентами в качестве практикующего психиатра и изучение памяти и нарратива в исследовательской работе. Все это я постоянно пытался соединить с новыми научными знаниями о мозге. Мое клиническое обучение увенчалось годичной педиатрической стажировкой, после которой последовала резидентура сначала во взрослой, а потом в детской и подростковой психиатрии. После научной работы в Национальном институте психического здоровья при Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе (я исследовал, как отношения между родителями и ребенком формируют развитие разума) меня пригласили руководить программой клинического обучения детской и подростковой психиатрии в том же университете. Я подошел к новой роли очень серьезно и решил разработать фундаментальный курс для молодого поколения врачей, в котором соединятся и всеобъемлющий взгляд на развитие разума, и новое понимание мозга, и наука об отношениях, которую я тогда осваивал. Одновременно мы с бывшими преподавателями и коллегами по кампусу создали исследовательскую группу, чтобы ответить на животрепещущий вопрос: как соотносятся разум и головной мозг?

В нашу группу вошли сорок человек – в основном ученых, а также клиницистов. Они представляли многие дисциплины: физику, философию, информатику, биологию, психологию, социологию, лингвистику и антропологию. Единственный вопрос, который свел нас вместе, звучал следующим образом: «Какова связь между разумом и головным мозгом?» Мы могли дать определение мозгу: это собрание связанных между собой нейронов и других находящихся в голове клеток, которые взаимодействуют с организмом и окружающей средой. Однако у нас не было определения разума, если не считать словосочетания «мозговая активность», которое приводили нейробиологи, но оно не устраивало антропологов и лингвистов, сосредоточенных на социальной природе психических процессов, например культуре и языке.

Джером Брунер, мой преподаватель нарратива, сказал, что нарративная история не находится внутри человека. Она разворачивается между людьми. Когда я писал курсовую работу, где рассматривал, как нарратив опосредован в мозге людей, перенесших травму, он призывал меня не совершать «ошибку» и советовал понять социальную природу этого явления. Истории, которые мы рассказываем, – нарративы нашей жизни, обнажающие память и смыслы, эти фундаментальные психические процессы. А я изучал результаты исследований о том, что нарратив родителя – лучший прогнозный показатель привязанности