Если мы признали, что религия препятствует миру на земле, что мы можем предпринять? Существует три подхода, которыми государственные лидеры и культурные авторитеты всего мира пользуются для того, чтобы положить конец религиозной розни. Это призывы объявить религию вне закона, осудить религию или, по крайней мере, резко ограничить ее рамками частной жизни^>2. Многие возлагают на эти призывы немало надежд. Увы, я не верю в эффективность какого-либо из них. Более того, я опасаюсь, что они лишь окончательно обострят ситуацию.

Один из способов справиться с религиозной рознью – управлять религией или даже строго запретить ее. В XX веке такие широкомасштабные усилия предпринимались несколько раз: в советской России, в коммунистическом Китае, «красными кхмерами» и в нацистской Германии (несколько иначе). Во всех этих случаях было решено жестко контролировать религиозную практику, чтобы она не разделяла общество и не подрывала мощь государства. Однако результатом стали не мир и гармония, а усиление гнета. Трагическую иронию ситуации выразил Алистер Макграт в своей истории атеизма:

Бок о бок с подобными стремлениями уживалось широко распространенное в конце XIX и в начале XX веков убеждение в том, что с развитием науки и техники религия постепенно утратит силу и отомрет сама. Сторонники этой точки зрения считали, что религия играет определенную роль в человеческой эволюции. Когда-то мы нуждались в религии, чтобы выжить в пугающем и непостижимом мире. Но по мере развития науки, по мере того, как мы начали все лучше понимать свое окружение и успешнее управлять им, наша потребность в религии стала снижаться – по крайней мере, так считалось^>4.

Но ничего подобного не произошло, в настоящее время «тезис секуляризации» в целом дискредитирован^>5. Количество приверженцев растет практически у всех основных религий. В развивающихся странах численность христиан стремительно увеличивается. В настоящее время в одной Нигерии прихожан Англиканской церкви больше, чем во всех США. В Гане больше пресвитериан, чем в США и Шотландии, вместе взятых. Количество христиан в Корее выросло с одного процента до 40 % за сотню лет, эксперты считают, что то же самое сейчас происходит в Китае. Если через пятьдесят лет в нем будет насчитываться полмиллиарда китайцев-христиан, этот феномен изменит ход истории человечества^>6. В большинстве случаев численность христиан растет отнюдь не за счет приверженцев более секуляризованной, непрочной веры, как предсказывали социологи. Скорее, это полноценная, прочная вера в сверхъестественное, в чудеса, в авторитет Священного Писания и личное обращение в веру.

Поскольку позиции религиозной веры во всем мире прочны, попытки подавления или контроля только укрепляют ее. После Второй мировой войны, высылая из Китая западных миссионеров, китайские коммунисты думали, что покончили с христианством в стране. Но этот шаг привел к лидерству местной церкви и, следовательно, укрепил ее.

Религия – не просто отживший механизм, который помогал нам приспосабливаться к окружающей обстановке. Это неизменный, центральный аспект человеческой природы. Такую горькую пилюлю непросто проглотить светским, нерелигиозным людям. Всем хочется думать, что именно они занимают центральное и господствующее положение, а вовсе не придерживаются крайних взглядов. Но в мире господствует полноценная религиозная вера. И нет никаких причин ожидать, что эта ситуация изменится.