– Осмелюсь заметить, что его наблюдательность простирается значительно дальше, чем ваша язвительность. Почему вы его так не любите?

– Что вы, вовсе нет. Я, право, считаю его почтенным человеком, которого все хвалят, но никто не замечает, у которого значительно больше денег, чем он может потратить, столько времени, что он не знает, как им распорядиться, да еще и по два новых костюма каждый год.

– Добавьте к этому, – воскликнула Марианна, – что у него нет ни талантов, ни вкуса, ни решительности! Его ум лишен остроты, чувства – пылкости, а голос – выразительности.

– Вы наградили его таким количеством недостатков, – возразила Элинор, – что мне кажется, у вас непомерно развито воображение. В сравнении с этим мои похвалы могут показаться холодными и незначительными. Я могу только повторить, что он разумный, хорошо воспитанный и прекрасно образованный человек с благородными манерами и, мне кажется, добрым сердцем.

– Мисс Дэшвуд, – вскричал Уиллоби, – вы поступаете со мной жестоко! Вы стараетесь переубедить меня, опираясь исключительно на доводы рассудка, но, смею вас заверить, у вас ничего не получится. Вашему искусству убеждения я могу противопоставить равное ему упрямство. У меня есть как минимум три причины не любить полковника Брэндона. Во-первых, он пригрозил мне дождем, когда мне хотелось, чтобы была ясная погода. Во-вторых, ему не понравились сиденья в моей коляске, а в-третьих, я никак не могу заставить его купить мою гнедую кобылу. Однако если вам доставит удовольствие услышать, что во всех остальных отношениях считаю его личностью безупречной, то я готов это признать немедленно. А вы, в ответ на это признание, которое далось мне весьма нелегко, уж позвольте мне недолюбливать его так же, как и раньше.

Миссис Дэшвуд и ее дочери, когда приехали в Девоншир, даже не могли вообразить, что они практически никогда не будут находиться в одиночестве и что постоянные гости и частые приглашения погостить где-нибудь оставят им так мало времени на серьезные занятия. Но именно так и произошло. Когда Марианна выздоровела, сэр Джон решил привести в исполнение свой план развлечений для всей семьи как на свежем воздухе, так и дома. Начались танцевальные вечера в Бартон-Парке, а вечеринки на воде устраивались так часто, как позволяла дождливая октябрьская погода. Уиллоби посещал каждый подобный бал, а легкость этих вечеров и их некоторая фамильярность только способствовали укреплению дружбы между ним и Дэшвудами и давали ему возможность воочию убедиться в исключительных достоинствах Марианны. Он выражал ей свое восхищение, а в ее поведении пытался обнаружить свидетельство ее расположения к нему.

Их взаимная привязанность не могла не удивить Элинор. Она только хотела, чтобы они не показывали ее столь открыто, и раз или два пыталась убедить Марианну, что некоторая сдержанность пришлась бы очень кстати. Но Марианна не любила скрытность и потому всегда была откровенна, а стремление сдержать чувства, которые нельзя назвать предосудительными, было бы пустой тратой сил и уступкой банальным и ошибочным понятиям. Уиллоби разделял ее мнение, и их поведение было прямым доказательством их убеждений.

В его присутствии она не сводила с него глаз. Все, что он делал, было правильно. Все, что он говорил, он говорил с умом. Если вечер в Бартон-Парке завершался картами, то он делал так, чтобы она выиграла, пусть и в ущерб всем остальным. Если же танцы были главным развлечением вечера, то они танцевали вместе половину из них, а остальное время стояли рядом и говорили только между собой. Разумеется, подобное поведение вызывало у окружающих только смех, но стыдно им не стало, казалось, что они этого просто не замечают.