– Марианна, у вас что-то болит? – с тревогой спросил он. – Я услышал, как вы застонали.

Дыхание волка пахло мятной свежестью. Марианна вдохнула его полной грудью, и в глазах потемнело.

– Нет-нет, всё хорошо, просто немного закружилась голова.

– Это от голода! – уверенно сказал волк. – Пойдёмте, моя дорогая Марианна. Миска супа и крепкий чай с чабрецом – это то, что вам сейчас нужно. Ну может быть, ещё бокал вина… У бабули есть прекрасный майнский айсвайн, охлаждённый до двенадцати градусов. Вам уже можно вино, фройляйн Ротерхут?

– Мне уже всё можно, – сказала Марианна и сразу подумала: «Почему я сказала “всё”? К чему эти уточнения? Господи, Господи, Господи».

Она в панике начала представлять лица и торсы булочника, зеленщика, мельника, герцога Брауншвейгского и его солдат, преподобного, его служек, соседей матушки и их батраков, но они, жалкие и несовершенные, не тронув чувств,таяли. Перед её мысленным взором, как два жёлтых карбункула, сияли глаза волка…

Суп был великолепен. В бульоне, прозрачном, как берёзовый сок, в россыпи мельчайших глазков жира плавали клёцки шпетле из нежнейшего фарша. С ласковой и ироничной улыбкой волк смотрел, как, закатывая затуманившиеся от удовольствия глаза, постанывая и причмокивая, Марианна поглощала суп. Как приличная фройляйн, Марианна пыталась сохранять приличия и даже держала локти прижатыми к бокам, но время от времени плебейский всхлип чистого, незамутнённого воспитанием восторга вырывался на волю.

Когда миска Марианны опустела на треть, волк остановил её:

– Сейчас нам необходимо сделать паузу. Вы непременно скажете мне за неё спасибо.

Он подошёл к ней с бутылкой вина в правой лапе, через локоть его свисало белоснежное полотенце. Это казалось невозможным, но волчья лапа легко удерживала тяжёлый штоф айсвайна. Волк налил половину бокала ей, вернулся на своё место и поднял свой бокал.

– За бабулю! – сказал он. – За всё, чем она щедро нас одарила. Прозит!

Марианна пригубила вино. Оно было превосходно.

– Сказать по правде, бабушка меня ничем не одаривала, если не считать поздравительные открытки на день ангела и Рождество.,– возразила она, на всякий случай взглянув украдкой на дверь. – Ни пфеннига, ни самого маленького дешёвенького подарочка за всю мою жизнь.

– Бабуля не слишком склонна к сантиментам. Хотя… Может быть, её подарки до вас просто не доходили? Скажу вам по секрету, моя дорогая, на днях она составила завещание: этот дом и солидный банковский счёт после её смерти перейдут к вам. Только тсс! Никому ни слова!

– Что-то не верится…

– Видел это так же хорошо, как вижу сейчас вас.

– Удивительно… Тогда за бабушку!

Марианна опрокинула остаток вина в рот. Волк последовал её примеру, покатал плотную, сахаристую жидкость во рту, прежде чем проглотить.

– Айсвайн – шедевр германского виноделия. Ешьте суп, моя дорогая Марианна, сейчас он откроет вам новые грани вкуса. Знаете, как его делают? У нас в Баварии оставляют часть урожая рислинга не снятым на лозах до первых заморозков. Когда лужи подёрнутся льдом, ягоды сморщатся и потеряют большую часть влаги, зато их мякоть станет сладкой и насыщенной. На один штоф вроде этого уходит более трёхсот фунтов подмороженного винограда – настоящее сокровище! Когда пью айсвайн, я особенно остро чувствую гордость оттого, что в моих венах течёт баварская кровь.

– Далеко же вы забрались… Я саксонка только наполовину, – смутилась почему-то Марианна.

– Лучшую половину, уверяю вас! – галантно успокоил её волк.

– А где всё-таки бабушка?

– Устраивает ваше будущее, дорогая моя, – туманно ответил волк и подлил вина.