День перевалил за полдень. Генерал вышел на парадное крыльцо и облокотился о деревянные перила. Еще один приглашенный им гость запаздывал, и Борис Алексеевич начал волноваться, а приедет ли он вообще.

Внезапно за дощатым, местами покосившимся и просевшим забором раздалось урчание работающего автомобильного двигателя. Подъехав к воротам, машина остановилась в ожидании.

Обернувшись назад в сторону прихожей, Борис Алексеевич громко позвал сторожа Игната, чтобы тот впустил нового гостя. При этом его лицо исказила гримаса сильного душевного волнения, а руки еще крепче вцепились в парапет.

Уже через несколько минут к дому, по выложенной растрескавшейся плиткой дорожке, зашагал сухонький, среднего роста, но еще довольно бодрый старик в сопровождении молодой и очень симпатичной девушки. Генерал сразу же догадался, что его гость приехал вместе со своей единственной внучкой.

Не удержавшись, Борис Алексеевич приставным шагом осторожно спустился с крыльца и пошел к ним навстречу.

– Ванечка! Иван Иваныч! Как же я рад тебя видеть! – порывисто воскликнул генерал, протягивая старику свою вспотевшую морщинистую ладонь.

– Ну, здравствуй, Боря, – сдержанно откликнулся старик, уклонившись от рукопожатия.

– И все же ты приехал. А я уж начал бояться, что передумаешь, – произнес генерал, слегка нахмурившись и убирая руку за спину.

В душе он надеялся, что Иван Иваныч – его старинный приятель и бывший сослуживец – со временем забудет былые обиды. Однако по всему было видно, что этого не случилось.

– А внучка-то у тебя, какая красавица выросла! – попробовал задобрить старого друга Борис Алексеевич. – Я ее помню соо-всем крошкой.

– Так немудрено. Мы с тобой, Боря, в последний раз лет двадцать тому назад повстречались, – ехидно заметил Иван Иваныч.

– Что вспоминать?! Дело прошлое. Мы оба – уже дряхлые старики. Можно сказать, одной ногой в могиле стоим. Так что, проходите в дом, не стесняйтесь, а о наших делах мы позже поговорим.

Подозвав взмахом руки материализовавшуюся неподалеку Люсю, генерал приказал ей проводить Иван Иваныча и его спутницу в их комнату – соседнюю с его собственной спальней. Проводив друга тяжелым взглядом исподлобья, Борис Алексеевич натужно вздохнул.

Он вспомнил те времена, когда они вместе с Ванькой вечерами по выходным играли в преферанс, засиживаясь до глубокой ночи. Помнил, как они были вдвоем влюблены в одну и ту же девушку, которая впоследствии стала женой более напористого и пробивного Бориса. Друг тогда благородно отошел в сторону и не стал выяснять отношения. К своему сожалению, он отчетливо помнил и их последнюю встречу, после которой друга у него не стало…

Подняв слезящиеся от слепящего солнца глаза, он оглядел свои владения. Заметив расположившихся в тенечке внуков, генерал сурово окликнул Владимира, позвав его за собой в дом. Тот, услышав голос деда, резко дернулся, словно от удара, но ослушаться не решился. Отпив игристого вина прямо из горлышка бутылки, он поднялся с места и потрусил вслед за генералом.

Вероника обернулась, провожая старшего брата удивленным взглядом. Впрочем, его проблемы девушку мало трогали. Откинувшись обратно на шезлонге, она прикрыла глаза, подставив лицо теплым солнечным лучам.

Никита, пятясь спиной, выходил из кухни в коридор, неся в обеих руках две тарелки, заполненные бутербродами и спелыми абрикосами, и не заметил, как едва не налетел на идущую по коридору девушку.

– Осторожно! – раздался возмущенный окрик.

Голос показался молодому человеку подозрительно знакомым. Он резко затормозил и медленно, сохраняя баланс, развернулся.