Делалье продолжал:

– Рядового Флетчера засекли в зоне беспорядков братающимся с гражданскими, по нашим данным, членами семей бунтовщиков. Он крал еду и припасы со складов, предназначенных для населения Сорок пятого сектора. Передавал ли он врагу секретную информацию, осталось неизвестным.

Уорнер посмотрел на пряничного человечка.

– Ты отрицаешь это обвинение, солдат?

У Флетчера затрепетали ноздри. Подбородок стал квадратным. Голос треснул, когда он ответил:

– Нет, сэр.

Уорнер кивнул. Коротко вздохнул и облизнул губы.

И выстрелил Флетчеру в лоб.

Никто не шевельнулся.

Флетчер с искаженным последним ужасом лицом рухнул на землю. Пораженная неслыханностью происходящего, я не поняла, сон это или явь. Мне даже показалось, что я умираю. Я так и не решила, удачный ли сейчас момент падать в обморок.

Ненатурально раскинув руки и подогнув ноги, Флетчер лежал на холодном бетоне площадки. Кровь натекла вокруг головы, однако никто не шевелился. Не прозвучало ни единого слова. Никто не выдал себя испуганным взглядом.

Я все трогала свои губы, проверяя, не срываются ли с них крики.

Уорнер аккуратно уложил пистолет в карман пиджака.

– Сектор Сорок пять, вольно.

Солдаты синхронно опустились на одно колено.

Уорнер сунул металлический прибор-усилитель в карман костюма и буквально оторвал меня от места, где я стояла, словно приклеившись. Ноги заплетались, подкашивались, тело ныло. Меня мутило, я чувствовала себя как в бреду, у меня не было сил держаться прямо. Я то и дело пыталась заговорить, но слова застревали в горле. Меня бросало то в жар, то в холод, и вдруг подступила такая дурнота, что перед глазами поплыли пятна.

Уорнер как раз выводил меня в дверь.

– Слушай, тебе просто необходимо больше есть, – деловито сказал он.

Я широко открыла глаза, рот – на секунду мне показалось, что мое тело испещрено сквозными дырами.

Странно, что сердце не вытекло кровью между ребер.

Глядя на себя, я не понимала, почему на платье нет крови, хотя жгучая боль в груди совершенно реальна.

– Ты убил его, – прошептала я. – Ты только что убил.

– Ты очень наблюдательна.

– Зачем ты убил его, для чего, как ты мог такое сделать?..

– Не закрывай глаза, Джульетта. Не время спать.

Я схватила Уорнера за рубашку и остановила на пороге, не давая войти. Порыв ветра хлестнул меня по лицу, и я словно очнулась. Я толкнула Уорнера так, что он отлетел к двери и ударился спиной.

– Ты мне отвратителен, – раздельно произнесла я, глядя прямо в его хрустально-холодные глаза. – Отвратителен!

Он развернул меня за плечо и прижал к двери, в которую только что впечатался. Приподняв мое лицо ладонями в перчатках, он вытер мне глаза – теми же руками, которыми только что убил человека.

Я в ловушке.

Зачарованная.

Слегка напуганная.

Большим пальцем он провел по моей щеке.

– Жизнь – штука суровая, – прошептал он. – Иногда надо уметь стрелять первым.

Уорнер проводил меня в мою комнату.

– Тебе, пожалуй, надо поспать, – сказал он. Первые слова после того, как мы ушли с крыши. – Я распоряжусь, чтобы тебе принесли поесть и не беспокоили.

– Где Адам? С ним все в порядке? Он здоров? Что ты собираешься с ним сделать?

Уорнер вздрогнул, но сразу обрел прежнее спокойствие.

– А почему тебя это интересует?

– У него же задание не спускать с меня глаз. А его нет. Теперь ты и его убьешь? – Я чувствовала себя глупо и от этого осмелела. Слова падали изо рта без парашютов.

– Я убиваю, только когда приходится.

– Великодушно.

– Более чем.

Я грустно засмеялась. Он не улыбнулся.

– Остаток дня твой. Настоящая работа начнется завтра. Адам тебя приведет. – Он долго смотрел мне в глаза, пряча улыбку. – А пока постарайся никого не убить.