За дверью никакой жизни не послышалось. Я постучал сильнее и громче крикнул:

– Ты дома, я все видел. Открывай.

– Кто там? – раздалось из глубины квартиры.

– Дэн, Мари. Это я. Уже полчаса долблюсь в дверь.

– Дэн? Сейчас, подожди минуту.

Как-то я не подумал – а вдруг она не одна, а тут я приперся… Вдруг она с парнем? В свете последних событий, кажется, надо уже завязывать с удивлением.

Мари открыла дверь минут через пять, я уж опять решил напомнить ей о себе.

– Прости, дорогой, я с Алексом воевала, – улыбнулась как-то затравленно. На руках она держала маленького голого карапуза. Губы сами собой расплылись в улыбке. Я перешагнул порог и протянул к ребенку руки.

– Помыть надо, – увернулась Мари. – Проходи. Прости, я не ждала никого, тут немного неубрано.

Я скинул туфли и проследовал за ней по узкому коридорчику.

– Туда, – кивнула она в сторону. Я посмотрел в указанном направлении, и мой нос уперся в дверь. Если открыть дверь со стороны входной двери, то она полностью перекроет коридор, и в туалет ты уже не попадешь. Это стало для меня очередным неприятным открытием. Кое-как повозившись с дверью, я добрался до ванной, вымыл руки и наконец-то попал в гостиную. Она же спальня. Она же детская. Она же столовая. Она же кабинет. Она же кладовка. В кроватке руками дрыгал еще один голопузик. Перед ним висела гирлянда из игрушек. Он задевал ее, игрушки позвякивали, малыш пускал пузыри и издавал какие-то странные звуки. Мари торопливо собирала развешенные по всей комнате пеленки. Второй мальчик лежал на ее кровати. Он явно был недоволен, что его оставили без внимания.

– Можно? – подошел я к нему.

– Только головку придерживай. – Мари помогла мне взять ребенка на руки. – И, Дэн, осторожней, он может тебя описать. Подожди.

Она схватила одну пеленку, быстро ее свернула и проложила мальчику между ног.

– Ну, если отреагируешь быстрее, то шансы остаться сухим у тебя есть. Небольшие, но есть.

Казалось, все это такие мелочи… Я держал на руках человека. Маленького, живого. Как-то по-особенному пахнущего. Человек внимательно смотрел на меня темными глазами. Его малюсенькие пальчики с крошечными ноготками сжимали мой палец, который казался совершенно неприличных размеров. Губки причудливо изогнуты. Уши… Я смотрел и улыбался – уши наши, породистые – маленькие, аккуратные, с тонкой мочкой. Темные волоски торчали ежиком на голове. Заметив это, я засмеялся – прическа папина. Провел пальцем по голове. В черепе была какая-то пульсирующая дырка!

– Мари! У него это!!! – подлетел я к ней, боясь сдвинуть палец с места и потерять «находку».

Мари оторвалась от второго ребенка, нахмурилась.

– Дырка! Вот тут! Дыра! Посмотри! Там же мозг! Там нет кости! Мозг можно повредить!

– Шенк, это у тебя мозг повредился, – фыркнула она. – Это родничок. Он только к году затянется.

– Это не опасно?

– Нет, конечно.

Я облегченно сел рядом с ними на диван, прижимая к себе ребенка.

– Как их зовут?

– У тебя на руках Александр, а это Михаил.

– Алекс и Михи… А кто старше?

– Александр. На десять минут.

Я с гордостью посмотрел на человека на своих коленях.

– Александр. Александр Шенк.

– У него моя фамилия, – тихо, едва слышно сказала она.

Я сделал вид, что не услышал. У них будет наша фамилия. И это не обсуждается.

– Красивые имена.

Она улыбнулась и кивнула.

– Поможешь мне их покупать и уложить? У них колики. Только вот перед твоим приходом орать перестали. Думала, свихнусь.

– Могла даже не спрашивать, – пришла моя очередь фыркать.

– Присмотри за Михи. Я ванную им сделаю.

Михи лежал на животе и силился поднять головку. На попе две очаровательные ямочки в районе крестца. Точно такие же у Тиля на заднице.