– Ммм, – понимающе кивнул Тиль. – Я не задержу тебя. Вот, – он протянул мне какой-то квиток.

– Что это? – глянул я.

– Ей что-то прислали родители. Тина хотела забрать, но ей не отдали, сказали только из рук в руки по предъявлению документа. Ты же с ней шкуру трешь. Передай.

Я оторвал взгляд от почтового извещения и удивленно посмотрел на брата. Тиль продолжал говорить тем же сладко-спокойным тоном, от которого у меня все внутри обрывалось и начинало кипеть:

– Я хотел выкинуть, а потом пожалел. Собственно, я не обязан ей сообщать. Адресат выбыл, все дела, сам понимаешь. – Настойчивей протянул он желтоватую тонкую бумажку с таким видом, словно этот клочок пропитан ядом. Я не осмелился взять.

– Что с тобой? – спросил тихо, тревожно глядя на близнеца. – Тиль, откуда столько ненависти?

– Я говорю с тобой нормально, – парировал он. Желваки ходят – злится. Руки скрестил на груди.

– Ты сам себя сейчас отравишь. Тиль, ты же никогда не был таким. Поедем, посидим где-нибудь, выпьем, поговорим. Ребята в стране. Хочешь…

– Не хочу, – перебил резко.

– Тиль, поедем. Ты и я. Мы с тобой давно никуда не выбирались.

– Он никуда не поедет! Тебе же сказали! – требовательно и грозно рявкнула Тина у меня за плечом.

От неожиданности я вздрогнул и отшатнулся.

– Что вы от него хотите все? Решили разрушить наши отношения? Ничего не выйдет! Зачем ты пришел? Чтобы опять оклеветать меня? – Женщина говорила очень громко, крикливо. Она, подбоченившись, наступала на меня, источая волны гнева.

– Тиль, пожалуйста, я пришел с миром. Я хочу помириться, – схватился я за него как за соломинку.

– Тилли, – заканючила Тина жалобным голосом, состроив при этом лицо профессионального нищего. – Тилли, дорогой, это опять начинается! Что он опять хочет? Посадить меня? Он опять проберется в наш дом и украдет что-нибудь! Почему ты не дал мне написать на него заявление за кражу?!

– Слушай меня сюда! – взорвался я. – Это мой брат! И он сам будет решать, общаться со мной или нет!

– Тилли, он опять! Опять! Опять! Он уже увел у тебя русскую! Он навязывал тебе своих детей! Теперь он хочет разрушить нашу семью!

Брат попытался встать между нами, загородив Тину спиной.

– Тиль! Ради Бога! – взмахнул я руками. – Ты же не веришь ей!

– Вот видишь! Ты сам все слышишь! – показывала она на меня пальцем и орала, как блаженная, то и дело вылезая из-за спины и даже как-то подталкивая близнеца на меня.

– Дэн, я не хочу с тобой никуда ехать, – сквозь причитания Тины произнес брат, против воли наступая на меня.

– Пожалуйста, Тиль! Я тебя прошу! – Пятился я к двери.

– Тилли, ты уедешь, а меня опять заберут в полицию!

– Дэн, я сказал…

– Ты мужик или подкаблучник?! – тряхнул я его за плечи. Тина завопила, будто ее режут. Тиль зло выбил мои руки и открыл дверь.

– Уходи!

– Ты рехнулся! Она же сумасшедшая! Я не оставлю тебя в опасности!

– Он опять, Тилли! Опять! Он опять угрожает мне! Он хочет меня убить! – визжала женщина, обливаясь слезами.

Я испуганно пялился на нее. Мне казалось, что я попал в дурку, где содержали моего зомби-брата и его психически неуравновешенную жену. Тина же была нормальной! Она много месяцев казалась мне вполне себе адекватной. Меня выпихнули за порог. Дверь захлопнулась, едва не ударив мне по лицу. Я так ошарашено и смотрел на филенки перед своим носом нежно-сиреневого цвета, расписанные Мари розовыми и голубыми цветочками. За дверью Тина билась в истерике. Обвиняла меня в убийстве. Тиль что-то ей говорил, но из-за ее ора я не мог разобрать ни слова. Неожиданно дверь распахнулась. Тиль дернулся назад, не ожидая, что я застыну на пороге.