«Собственно, по сути, это и есть мышление», – подумала Грейланд, но не стала озвучивать свою мысль, сознавая, что в очередной раз ввязывается в телеологическую дискуссию со своим покойным отцом, или его копией, и что в данной ситуации это мало чем ей поможет.

«Наша цивилизация рушится, но при этом кто-то отравил Дерана Ву», – вздохнув, подумала Грейланд. Очередная подлость, с которой Грейланд могла бы почти смириться, если бы это заодно не осложняло ей жизнь.

– Попробую сформулировать иначе, – сказала Грейланд призраку отца. – Что бы ты подумал на этот счет, если бы был способен думать?

– Смерть Дерана служит неким намеком, – ответил Аттавио Шестой.

– В смысле?

– Твой родственник убит на глазах у всех. Отравлен своим любимым чаем. Никто не пытался скрыть отравление, хотя сделать это было относительно легко. Убийца хотел, чтобы все понимали, что это именно убийство.

– Террористы? – предположила Грейланд.

– Возможно, – согласился Аттавио Шестой. – А может, что-то другое. Никакая организация не взяла на себя ответственность за его смерть?

– Обычные группировки, которые берут на себя ответственность за все подряд, – ответила Грейланд. – Моя служба безопасности утверждает, что никто из них не имеет к этому никакого отношения.

– То есть никаких серьезных заявлений не последовало?

– Нет.

– В таком случае, возможно, это не террористы, – сказал Аттавио Шестой. – А если даже и так, то у них некие долгосрочные цели и они не преследуют немедленную выгоду.

– Например?

– У меня пока недостаточно информации. Кто мог хотеть смерти Дерана Ву?

– Примерно половина аристократических домов, – усмехнулась Грейланд, – немалое количество военных и депутатов парламента и, вероятно, все члены бывшего совета директоров дома Ву.

– И ты, – добавил Аттавио Шестой.

– Прошу прощения? – удивленно моргнула Грейланд.

– Если мне не изменяет память, Деран Ву участвовал в заговоре против твоего правления.

Грейланд улыбнулась в ответ на его реплику, из которой неявно следовало, что симулякр покойника обладает знаниями о событии, произошедшем долгое время спустя после его смерти.

– Он выступил против заговора и выдал всех его участников, – сказала она.

– Возможно. Ты не первая имперо, которая воспользовалась информацией от перебежчика лишь затем, чтобы расправиться с ним после.

– А ты? – Грейланд, прищурившись, взглянула на отца. – Убивал кого-нибудь таким образом?

– Нет.

– Приказывал кого-нибудь убить?

– Не напрямую, – сказал Аттавио Шестой.

– Не напрямую?!

– Убийство не входило в число тех средств, которыми я предпочитал пользоваться. Но даже при этом мне не раз хотелось, чтобы кто-нибудь избавил меня от какого-нибудь священника с чересчур турбулентным характером.

– Ты приказывал убивать священников?

Грейланд понятия не имела, что у ее отца имелись какие-то проблемы с церковью Взаимозависимости, номинальным главой которой он являлся, как и она сейчас.

– Я в иносказательном смысле, – сказал Аттавио Шестой. – Можешь сама проверить. Суть в том, что я решил не делать убийства частью моего правления. Можешь, однако, поинтересоваться мыслями на этот счет у своей бабушки. Скорее всего, ее ответ будет совершенно другим.

Грейланд подумала о Зетиан Третьей, ее бабке со стороны отца, и слегка вздрогнула. Вряд ли Зетиан Третья запомнилась бы с лучшей стороны в истории – или в том ее обрывке, что еще оставался.

Аттавио Шестой заметил, как вздрогнула его дочь.

– Как я понимаю, ты тоже предпочитаешь не потакать убийствам.

– Да, предпочитаю.

– Возможно, это разумно.

– Возможно?