(тау) и астрономический крест Египта бросаются в глаза в нескольких галереях, уцелевших среди развалин в Паленке. На одном барельефе во дворце в Паленке, на западной стороне, можно видеть Тау, высеченное как иероглиф прямо под сидящей фигурой. Стоящая фигура, которая наклоняется над первой, изображена как накрывающая ее голову левой рукою покрывалом посвящения, тогда как правая рука фигуры поднята, а указательный и средний палец указывают на небо. Поза эта в точности такова, как у христианского епископа, дающего благословение, или как та, в которой часто изображается Иисус во время Тайной вечери. Даже индусского бога мудрости (или магических познаний), с головой слона, Ганешу, можно найти среди лепных фигур мексиканских развалин».[10]

На основе множества фактов автор «Разоблаченной Изиды» приходит к выводу о том, что «…все религиозные памятники старины, в какой бы они стране и в каком бы климате они ни находились, являются выражениями одних и тех же мыслей, ключ к которым находится в эзотерической доктрине. Без изучения последней напрасны будут старания разгадать тайны, веками хранящиеся в храмах и развалинах Египта, Ассирии, Центральной Америки, Британской Колумбии и Ангкор-Ват Камбоджи. И хотя эти храмы были построены различными народами и ни один из этих народов веками не имел сношений с другими народами, но также несомненно, что все они были запланированы и построены под непосредственным наблюдением священнослужителей. И духовенство всех народов, хотя и совершало обряды и церемонии, которые могли внешне отличаться друг от друга, очевидно, было посвящено в те же самые традиционные мистерии, в которых учили по всему миру. Чтобы дать возможность лучшего сравнения между образцами доисторической архитектуры, находимыми в наиболее противоположных точках планеты, нам нужно только указать на грандиозные индийские развалины Эллора в Деккане, мексиканские Чичен-Ица на Юкатане и еще более величественные руины Копана в Гватемале. Они представляют такие черты сходства, что кажется невозможным избегнуть убеждения, что они были построены людьми, движимыми одними и теми же религиозными идеями, и что эти люди достигли равного уровня в высокой цивилизации, в искусствах и науках».[11]

Е. П. Блаватская особо подчеркивает тот факт, что официальная наука мало что знает о древнейших народах планеты, и утверждает, что «…если мы не поведем изучение в том же направлении, в каком его вели древние жрецы, то и на будущее у нас мало шансов. Мы знаем только то, что они позволяли знать непосвященным, но то малое, что мы о них узнаем путем дедукции, должно быть достаточным, чтобы убедить нас, что даже в девятнадцатом веке, несмотря на наши претензии на превосходство в мастерствах и науках, мы не только не в состоянии построить что-нибудь подобное памятникам Египта, Индии и Ассирии, но даже не можем снова открыть наименьшего из «утерянных искусств» древних».[12]

Все это, бесспорно, свидетельствует в пользу истинности теософской теории циклического характера исторического процесса и существования на Земле высокоразвитой доисторической цивилизации, предшествовавшей современному человечеству.

Еще одна заслуга Блаватской как автора состоит в том, что помимо изложения теософской точки зрения на проблемные темы древней истории она проанализировала взгляды передовых ученых своей эпохи и нашла среди них немало единомышленников в ряде вопросов. Разумеется, далеко не все собратья по науке разделяли точку зрения этих ученых, но тот факт, что их мнение соответствовало взглядам, утверждаемым Е. П. Блаватской, говорит сам за себя. Уже в XIX веке находились ученые, понимающие, что теория происхождения и эволюции человечества, принятая официальной наукой, не является единственно верной. Так, например, ссылаясь на мнение крупного археолога XIX века, Блаватская пишет, что «…сэр Гарднер Уилкинсон