А сгнившего после Первой мировой войны и руководства Временного правительства в России было много. Заводы и фабрики стояли без рабочих, которых забрали на войну. Многие погибли на фронтах. Разве большевики остановили эти заводы? А раз нет промышленности – то не бывает и товара. Товарное производство встало. А когда отсутствует товар – нет торговли. Нет торговли – нет хлеба. А без хлеба города обречены на смерть. Ну как тут обойтись без реквизиции излишков зерна, из которого можно напечь хлеба, чтобы накормить голодающее городское население?

Впрочем, маховик террора был запущен уже после Февральской революции 1917 года. После отречения императора народ бросился сводить счеты с власть имущими и классом эксплуататоров. Временное правительство не могло навести порядок и остановить кровавую вакханалию, когда солдаты и матросы безнаказанно убивали армейских офицеров, городовых, жандармов, а крестьяне грабили, жгли и лишали жизни помещиков. Так страна постепенно скатывалась к Гражданской войне, оказавшись между двумя полюсами – белым и красным.

Да, революция породила Гражданскую войну, и в этой войне могли победить белые, одолев силой оружия «хама», как они пренебрежительно называли простолюдина, однако большинство народа поддержало пролетарское восстание. Даже такой далекий от политики наш любимец поэт Сергей Есенин воскликнул: «Мать моя Родина, я большевик!» Александр Блок поэмой «Двенадцать» поставил точку в своей оценке Октябрьской революции 1917 года.

А что в белых видели простые граждане, крестьяне и рабочие? Они прекрасно понимали – это защитники прежнего сословного общества.

Прогноз победы белых просматривался явно и обязательно кровавым при усмирении «быдла». Средство усмирения – расстрел и повешение до тех пор, пока народ не попросит пощады.

Надо признаться, что Деникин был не самым кровавым из белых вождей. Но и он поддался эйфории террора. 24 ноября 1919 года Особое совещание при Главнокомандующем Вооруженными силами Юга России приняло закон. В нем, в частности, говорилось, что после победы все, кто виновен в подготовке захвата власти Советами, кто осуществлял или содействовал осуществлению задач этой власти, был членом РКП(б) или иных организаций, причастных к ее установлению, приговаривались к лишению всех прав состояния и смертной казни.

Так что не надо песен нам о злых большевиках. Они создали далеко не самое лихое из возможных правительств. Главный миф, созданный либералами о кровавом терроре, гласит: большевики рассматривали террор как главное средство борьбы с оппозицией, уничтожая ее по классовому признаку. В качестве доказательства они приводят слова одного из руководителей ВЧК Мартина Лациса:

«Мы не ведем войны против отдельных лиц. Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый действовал словом или делом против советской власти. Первый вопрос, который мы должны ему предложить, – к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом смысл и сущность красного террора».

Ленин и другие руководители раскритиковали «политические глупости» последнего.

В отличие от «временных» и белых красные все же имели какую-то силу и политическую волю, воспринимая в качестве «своих» не несколько процентов, а подавляющее большинство населения, откуда автоматически вытекают меньшие масштабы террора: у большевиков было значительно меньше «классовых врагов».