Но вы наверняка были великолепны, сказал он.

Давайте я вам закажу выпить, предложила Мелисса.

Они с Бобби отправились к бару, и мы с Ником остались за столиком вдвоем. Он был без галстука, но костюм на вид дорогой. Мне было жарко, и я волновалась, что вспотею.

Как спектакль? – сказала я.

Сегодняшний? Нормально, спасибо.

Он отстегнул запонки. Положил их на стол рядом с бокалом, и я заметила, что это расписная эмаль под ар-деко. Я хотела было восхититься ими вслух, но не смогла. Вместо этого оглянулась якобы в поисках Мелиссы и Бобби. Когда развернулась обратно, Ник уже достал телефон.

Хотелось бы посмотреть, сказала я. Люблю эту пьесу.

Так приходи, я отложу билеты.

Он ответил, не поднимая глаз от телефона, и я подумала, что говорит он неискренне или тут же забудет про свое предложение. Я пробормотала что-то утвердительное и ни к чему не обязывающее. Сейчас, когда он не обращал на меня внимания, я могла рассмотреть его пристально. Он действительно был на редкость симпатичный. Наверное, настолько привлекательные люди в конце концов привыкают к собственной красоте, она их даже утомляет, но мне такое и представить было трудно. Будь я настолько же хороша собой, я бы наслаждалась каждым мгновением, подумала я.

Фрэнсис, прости за это хамство. Просто мама прислала сообщение. Надо написать ей, что разговариваю с поэтом, ее это впечатлит.

Ты же не знаешь. Может, я бездарный поэт.

Он улыбнулся и сунул телефон во внутренний карман. Я посмотрела на его руку и отвела взгляд.

Я слышал другое, сказал он. Может, в следующий раз сам оценю.

Вернулись Мелисса и Бобби с напитками. Я отметила, что Ник упомянул мое имя, чтобы показать: он не забыл меня с прошлой встречи. Разумеется, я тоже помнила, как его зовут, но он был старше, знаменитей, и его любезность мне очень польстила. Выяснилось, что Мелисса приехала в клуб на их машине, и Нику пришлось тащиться сюда после работы, чтоб она подвезла его до дома. Похоже, его мнения при этом никто не спросил, и весь вечер он скучал с усталым видом.

На следующий день Мелисса прислала имейл: нам отложили два билета на следующий четверг, но если у нас другие планы, то не стоит переживать. Она приписала адрес электронной почты Ника: на всякий случай, если захотите друг с другом связаться.

Бобби в четверг собиралась поужинать с отцом, и мы предложили второй билет Филипу. Он спросил, удастся ли после спектакля пообщаться с Ником, но я не знала. Я сомневалась, что он захочет с нами разговаривать, и ответила, что мы просто посмотрим спектакль и уйдем, как обычные зрители. Филип не был знаком с Ником, но видел его по телевизору и считал, что тот выглядит «грозно». Он засыпал меня вопросами про Ника, про то, каков Ник в обычной жизни, но ни на один я не могла толком ответить. Когда мы купили программку, Филип долистал до страницы с биографиями актеров и показал мне фотографию Ника. На ней в приглушенном свете были видны лишь контуры лица.

Ты только посмотри, какой подбородок, сказал он.

Ну да, вижу.

Сцена осветилась, вышла актриса, игравшая Мэгги, и завопила с южным акцентом. Акцент был неплох, но все-таки она слишком актерствовала. Она сбросила платье, осталась в комбинации, как у Элизабет Тейлор в фильме, и выглядела естественней, чем Тейлор, но и как-то менее убедительно. Я рассмотрела этикетку, пристроченную к шву комбинации, и это убило ощущение подлинности, хотя и одежда, и этикетка несомненно были настоящими. Я заключила, что порой реалистичность создает эффект нереальности, и по этому поводу вспомнила философа Жана Бодрийяра, хотя не читала его книг и не знала, писал ли он об этом вообще.