– А ты видел, как тот парень с крыши прыгнул? – спросила Яна, облокотившись на парту и подперев голову. Она смотрела на него с таким интересом, что Роме стало не по себе.

«Сумасшедшая», – подумал он.

– Нет.

– Тогда почему он вписал твое имя в записку?

– Не знаю…стой, – Лисов прищурился, – откуда ты знаешь про записку? Эту инфу никуда не сливали.

– Папочка мой работает полицейским. Он, конечно, старается все от меня скрывать, но и у меня есть уши, – Яна довольно улыбнулась. – Так что я много чего знаю, просто хочу услышать, что ты думаешь про этого прыгуна.

«Может, использовать ее? – Рома всматривался в смазливое личико Яны. Она говорила и вела себя, как дура, но вдруг она притворялась? Он не мог ее раскусить. – А вдруг отец приставил ее за мной шпионить? Не, слишком бредово звучит…ни один папаша-полицейский не заставит свою дочь общаться с отбросом».

– Я ни хрена не знаю, – ответил Лисов. – Егор просто убился и вписал мое имя. Все. Точка.

– А ты с ним дружил или вы были врагами?

– Он был старостой в моем классе. Я придумал ему кличку, когда нам было лет по девять. С тех пор она прилипла к Полоскову и все в классе звали его так. Ну, кроме учителей.

– И как же ты его называл?

– Егор-полоскун.

Яна засмеялась так, что у нее из глаз потекли слезы. Тушь слегка размазалась, но Яна достала зеркало из рюкзака-медведя, и очистила лицо от черных полос.

– Я бы не стала прыгать из-за такой клички. Прикольно же, – сказала она.

– Он всегда был немного того, – Рома покрутил пальцем у виска.

– Сам ты того, – не успел Лисов повернуться, как в него прилетел рюкзак.

В класс пришли другие ребята, а рядом стоял Демьян. Его лицо перекосилось, кулаки крепко сжались.

– Сука бессовестная ты, Лисов, – сказал он. – О погибших либо хорошо, либо никак!

– О погибших либо хорошо, либо правду, – ответил Рома. – Не заставляй меня подниматься.

В глазах Демьяна промелькнуло замешательство. Он глянул на одноклассников, на Яну, потом Лисову в глаза.

– Не надейся, что сможешь скрыть свои преступления. Мы все здесь тебя ненавидим, – сказал Храмов и потянулся за рюкзаком, чуть склонившись.

Рома поймал его за шею рукой и не дал разогнуться или дернуться. Демьян по сравнению с ним был тощим и слабым.

– Прежде, чем обвинять кого-то, предъяви доказательства, – сказал Лисов, толкнул его и тот упал. – Еще раз бросишь в меня что-нибудь, я выкину в окно тебя.

Демьяна трясло от злости. Он сидел за последней партой у стены, и взглядом прожигал в Роме дыру.

«Вот бы ты исчез. Сдох, как последняя тварь», – думал Храмов.

Его перестало трясти лишь когда Самара взяла его руку в свою.

– Дёма, перестань. Этот выродок не стоит твоих нервов, – сказала она.

– Ненавижу, когда о Егоре отзываются за глаза, – ответил Демьян. Он прикрыл лицо рукой сбоку, чтобы не видеть Лисова, и чтобы тот не видел его. – Надеюсь, его обвинят и посадят.

– Не сомневаюсь, – сказала Самара. – Терпеть этого кретина не могу. Наконец-то мы от него избавимся.

«А что бы сказал Егор? – подумал Храмов. – Он бы порадовался, если бы Лисов сел в тюрьму?»

Демьян потер шею. Она ощутимо болела после размолвки с Ромой. В детстве они дрались, пока были одного роста, но потом Лисов перерос всех в классе, и его стали бояться. По сравнению с его двумя метрами сто восемьдесят сантиметров Храмова казались лилипутскими.

– Дёма, я слышала, что у нас будет новая училка. Старая классная уволилась, теперь на нас повесят молодуху, – сказала Самара.

– И что ты хочешь от меня услышать?

– Ну, ты уже видел ее, такая блондинка с хвостиком и плоскими сиськами, – она преуменьшала, скрывая ревностные нотки в голосе. По сравнению с ее грудью грудь учительницы выглядела раза в два больше. – Не смей на нее западать, слышишь? Я тебе ухо откушу, если подумаешь мне изменить.