– Как и я, господин маркиз, – сказал Рокко. – Отправил негров за нашими вещами. Думаю, их уже навьючили на верблюдов.

– Значит, мы с легким сердцем можем покинуть дворец.

Во дворе товарищей ждали двенадцать всадников, которые должны были эскортировать их за городские стены и в случае чего защитить от горожан. Наместник вышел попрощаться с маркизом.

– Доброго вам пути, господин, – сказал он корсиканцу. – Надеюсь, вы поведаете французскому консулу, что встретили у меня хороший прием?

– Не сомневайтесь, ваше превосходительство, – ответил де Сартен. – Прежде чем пуститься в дорогу, отправлю курьера с письмом в Танжер. И как только доберусь до своего багажа, пришлю вам подарок.

– Можете передать его мне с эскортом, – торопливо вставил наместник.

– Так будет хоть какой-то шанс, что он получит свой подарок, – пробурчал Рокко. – Жадные и жестокие фанатики, вот кто такие эти марокканцы.

Трое товарищей вскочили в седла и в сопровождении стражи покинули дворец. Эскорт держал копья наперевес. Оставалось стойкое подозрение, что родичи убитых так просто от мести не откажутся.

К счастью, наместник выбрал удобный момент, чтобы избавиться от опасных гостей. Прогремел пушечный выстрел, возвещая, что до окончания поста осталось четверть часа, и все тафилалетцы уже сидели перед обильно накрытыми столами, готовясь отпраздновать завершение Рамадана.

– На улицах никого, – сказал Рокко, сжимая револьвер. – Одни бродячие собаки. Неужто горожане слепо поверили обещаниям наместника?

– Это вряд ли, – ответил маркиз.

– Я тоже так думаю, – согласился юноша.

– Господин, вон там ждет тебя твой караван.

Они скакали по опустевшим улицам. Из каждого двора доносились громкие возгласы, пение и музыка, террасы освещались множеством разноцветных ламп. Никто не выглядывал в окна и двери, заслышав частый стук копыт, не выходил на балконы и веранды. Люди веселились и воздавали должное кушаньям и напиткам, потому что конец Рамадана для магометан все равно что Пасха – для христиан: отличный повод собраться всей семьей за праздничным столом.

Минут через двадцать показались городские стены и полуобвалившиеся зубчатые бастионы. Солдаты назвали дозорным пароль, и отряд без происшествий покинул Тафилалет.

В безоблачном небе висела только что взошедшая луна, и равнина впереди была освещена, как днем. Нигде ни верхового, ни пешего. Места казались пустынными, однако это еще не была настоящая пустыня: тут и там вырисовывались четкие контуры алоэ и огромных опунций, акаций или великолепных пальм с листьями, напоминающими веера.

В стороне, в низине, можно было разглядеть несколько поставленных в круг палаток – адуар. В полном безветрии далеко разносились сладкие звуки теорб[7] и монотонный перезвон бубнов.

Арабы пустыни тоже справляли Рамадан.

Еще с полчаса отряд скакал по почти бесплодным песчаным пустошам, где лишь изредка попадались участки, поросшие жесткой травой. Наконец командир поравнялся с маркизом и показал на небольшую мечеть, тонкий минарет которой белел на фоне неба:

– Господин, вон там ждет тебя твой караван.

– Прекрасно. – Маркиз перевел дух. – Полагаю, теперь мы в безопасности. Рокко, если полковник все еще жив и находится в пустыне, мы его найдем, верно?

– Конечно, хозяин.

– О каком полковнике вы толкуете, господин де Сартен? – поинтересовался Бен, услышавший их разговор.

– О полковнике Флаттерсе, – тихо произнес маркиз. – Мы отправляемся на его поиски.

И, не говоря больше ни слова, пришпорил коня, направляя его к мечети.

Маркиз Гюстав де Сартен был прирожденным авантюристом. Впрочем, таковы все корсиканцы.