«И дать ей возможность стать ещё более популярной в случае победы?» - спросила Стефания. «Благодаря победе люди и полюбили её».

Люциус улыбнулся. «Вы видели, как реагируют простые люди на Стадионе?» - спросил он. Это он понял, хотя другим такое оказалось и не под силу.

Он заметил, как Стефания фыркнула: «Я стараюсь не смотреть на них, кузен».

«Но ты их слышишь. Они выкрикивают имена своих фаворитов. Они жаждут крови. А когда их фавориты падают, что тогда?» Он огляделся, ожидая, что кто-то ответит за него. К его сожалению никто так этого и не сделал. Возможно, Стефания была недостаточно умна, чтобы всё понять. Но Люциус был не против блеснуть своей смекалкой.

«Они начинают выкрикивать имена новых победителей», - объяснил Люциус. «Они любят их так же сильно, как и предыдущих. Да, сейчас они помнят про эту девушку, но, если она будет лежать на песке и истекать кровью, они будут ждать её смерти так же нетерпеливо, как и смерти всех остальных. Нам просто нужно увеличить шансы на её поражение».

Казалось, король задумался над его словами: «И что ты предлагаешь?»

«Если мы ошибёмся, - сказала королева - они полюбят её ещё больше».

Наконец-то Люциус почувствовал, как его гнев сменяется чем-то другим – удовлетворением. Он посмотрел на двери, ведущие в тронный зал, где ждал один из его помощников. Всё, что было необходимо, дабы заставить юнца сорваться с места, – это щелчок пальцами; все слуги Люциуса быстро понимали, что злить его было отнюдь не мудрым решением.

«У меня есть одно средство», - сказал Люциус, указывая на дверь.

На вошедшем в комнату человеке были кандалы, он был более семи футов ростом и имел угольно-чёрный оттенок кожи, а из-под короткого килта, который он носил, выпирали стальные мускулы. Его плоть покрывали татуировки; работорговец, который продавал этого воина, сказал Люциусу, что каждая из них посвящена врагу, которого он убил в битве один на один, как на территории Империи, так и в южных землях, где его и нашли.

Тем не менее самым пугающим в нём для Люциуса были не размеры мужчины или его мощь. Это был его взгляд. В нём было что-то, что просто не принимало таких вещей как сострадание или милосердие, боль или страх. Это нечто могло бы оторвать человеку все конечности, ничего при этом не почувствовав. На теле были и шрамы от лезвий, которыми его ранили в битве. Но Люциус не мог себе представить, чтобы выражение лица воина поменялось бы даже в те моменты.

Люциусу нравилось наблюдать за реакцией окружающих, когда они впервые видели бойца, скованного цепью как дикий зверь и озирающегося по сторонам. Некоторые женщины тихонько охали от страха, в то время как мужчины поспешно расступались перед ним, словно инстинктивно ощущая, насколько опасен этот мужчина. Казалось, что этот всеобщий страх создавал перед ним пустоту, а Люциус наслаждался эффектом, который производил его воин. Он наблюдал, как Стефания суетливо отступает назад, и ехидно улыбался.

«Его называют Последним Дыханием», - сказал Люциус. «Он ни разу не проигрывал бой и никогда не оставлял врага в живых. Поздоровайтесь, - усмехнулся он, - со следующим и последним противником Цереры».

Церера проснулась в темноте ночи, комнату освещала лишь одна мерцающая свеча и бледный диск луны, проглядывающийся сквозь ставни. Она пыталась прийти в себя и понять, что произошло. Она помнила, как когти зверя разрывали её на куски, и одной этой мысли оказалось достаточно, чтобы почувствовать эту боль снова. Она возникла в спине, когда Церера собиралась повернуться на бок, обжигающая и достаточно внезапная, чтобы заставить её вскрикнуть. Боль была всепоглощающей.