– Это я буду устраивать вам ежедневные утренние нагоняи, – притворно рассердился Рад. – И Году тоже! Наобещал вам, не посоветовавшись со мной, а теперь стоит и веселится. Годренс! Ты думаешь, я не вижу твоей блаженной улыбки?
– А? Улыбка? – невпопад спросил маг и вдруг расплылся еще шире: – Но это не потому… просто я женился.
Глава седьмая
О странностях любви, привередливых фрейлинах, настойчивых мужчинах и неожиданных поворотах судьбы
– Вот скажи, чем я ей нехорош? – расстроенно спрашивал кого-то за кустами мужчина, в котором Бет по голосу опознала рыжего весельчака Мишеле и сразу же поспешила свернуть на боковую тропинку.
– Ты же не объясняешь всем влюбленным в тебя юным графиням и баронессам, почему воротишь от них нос? – устало буркнул в ответ Ительниз Габерд. – Ну попытайся послать ей цветы или спой, тут сейчас не осталось никого из тех придворных острословов, которые могли бы высмеять тебя за серенаду.
– Мне плевать на их плоские шуточки, – невесело пояснял все удаляющийся голос рыжего графа. – Я боюсь отпугнуть ее чрезмерной назойливостью.
«Когда это мужская настойчивость пугала не привыкших к вниманию бесприданниц?» – хмуро фыркнула Бетрисса и снова вернулась на центральную дорожку, ей нужно было добраться до той из клумб, на которой она заприметила сизые метелочки садовой мяты. Не самое сильное успокаивающее, зато хорошо знакомое, матушка Тэрлины постоянно пила мятный чай и всех убедила, что это лучшее средство от бессонницы и приходящих по ночам невеселых дум.
Конечно, проще было бы попросить горстку у прислуги, но они могут доложить Аньяте, а та забеспокоится, прибежит с вопросами. После памятного объяснения домоправительница считала своим долгом особо опекать Бет и смотрела на нее преданным взглядом верной собаки. И у мага нельзя попросить какое-нибудь немудреное зелье. Он о чем-то догадывается, и лицо сразу становится такое виновато-замкнутое, что пропадает всякое желание к нему подходить.
Клумба оказалась ближе, чем помнилось Бетриссе, и она споро срезала маленьким ножом пучок знакомых веточек. Добавила к ним для маскировки крупных лиловых колокольчиков и дюжину нарядных ромашек, завязала получившийся букет платочком и повернула назад.
Но не успела сделать и нескольких шагов, как дорогу ей уверенно заступил подтянутый, хорошо сложенный мужчина, в котором старшина кадеток сразу узнала собственного мужа. В отлично сшитом дорогом костюме и отделанной торемскими кружевами белоснежной рубашке он казался минуту назад сошедшим с крыльца модного портного и выгодно выделялся среди оставшихся в Беленгоре господ.
И это обстоятельство, несомненно, весьма привлекательное для дам всех возрастов, заставило кисло поморщиться герцогиню Лаверно. Бет более чем отлично знала, как непросто живется женам таких франтов. Им приходится изо всех сил следить за модой и фигурой, целыми часами терпеть бесцеремонные руки банщиц, массажистов, цирюльников, камеристок, модисток и еще невесть кого. А на балах и приемах не наслаждаться танцами и кушаньями, а неусыпно следить, не получил ли благоверный тайный знак или послание и не исчез ли с очередной прелестницей в запутанных коридорах королевского дворца.
– Вы позволите вас проводить? – рассмотрев в сгущающихся сумерках появившееся на серьезном лице жены страдальческое выражение, с преувеличенной вежливостью осведомился Тайвор.
– Да, – сухо усмехнулась Бетрисса и шагнула вперед, не желая брать его под руку.
– Вам не кажется, ваша светлость, что нам нужно поговорить? – спустя пару минут так же вежливо осведомился герцог, указывая в сторону беседки, мимо которой они проходили.