– Да послушайте же! – взмолился полковник, но голос больше не отзывался. Видимо, вставлял спичку министру обороны.

Полковник поднёс к глазам циферблат наручных часов. Операция срывалась… Нет, она уже была сорвана. Он подозвал майора:

– Никого ни под каким предлогом не выпускать с аэродрома! Лётному составу пока отдыхать.

Гладкий слепой телефон без диска.

Нужно было подойти к столу, снять трубку и доложить министру обороны, что операция «Фимиам», от которой зависела судьба всего наступления, не состоялась.

Подойти к столу, снять трубку…

Телефон зазвонил сам.

– Полковник! – Министр был не на шутку взволнован. – Вы начали операцию?

– Никак нет.

– Не начинайте! Вы слышите? Операция отменяется! Вы слышите меня?

– Так точно, – ещё не веря, проговорил полковник.

– Не вздумайте начинать! Вообще никаких вылетов сегодня! Я отменяю… Перестаньте на меня орать!.. Это я не вам, полковник!.. Что вы себе позволяете! Вы же слышали: я отменил…

Звонкий щелчок – и тишина.

Полковник медленно опустил трубку на рычажки.

Кто бы это мог орать на министра обороны?

«А он, кажется, неплохой парень, – подумал вдруг полковник. – Вышел на министра – зачем? Наступление и так провалилось… Неужели только для того, чтобы выручить меня?»

Необычная тишина стояла над аэродромом. Многократные попытки запустить хотя бы один двигатель ни к чему не привели. У механиков были серые лица – дело слишком напоминало саботаж.

Поэтому, когда через четверть часа поступило распоряжение отменить все вылеты, его восприняли как указ о помиловании.

Полковник мрачно изучал настенную карту. Его страна выглядела на ней небольшим изумрудным пятном, но за ближайшие несколько дней это пятно должно было увеличиться почти на треть.

«Не трухай, братан…» Так мог сказать только житель Старого Порта. Вот именно так – хрипловато, нараспев…

Губы полковника покривились.

– Ну спасибо, земляк!..

Слабое жужжание авиационного мотора заставило его выглянуть в окно. Зрелище небывалое и неприличное: на посадку заходил двухместный «лемминг». Сельскохозяйственная авиация на военном аэродроме? Полковник взял микрофон внутренней связи:

– Кто дал разрешение на посадку гражданскому самолету? Чья машина?

– Это контрразведка, господин полковник.

Как? Уже? Невероятно!..

Яркий самолётик коснулся колёсами бетона и побежал мимо радарной установки, мимо гнезда зенитных пулемётов, мимо тягача, ведущего к ангарам горбатый истребитель-бомбардировщик.

Что за дьявольщина! Почему они на «лемминге»? Почему не на помеле, чёрт их подери! Неужели нельзя было воспользоваться армейским самолётом?

Полковник в тихой ярости отвернулся от окна.

О голосе эта публика ещё не пронюхала. Видимо, пожаловали по какому-то другому поводу. Как не вовремя их принесло!..

Послышался вежливый стук в дверь, и в кабинет вошёл довольно молодой, склонный к полноте мужчина с приветливым взглядом:

– Доброе утро, полковник!

Штатская одежда на вошедшем сидела неловко, но чувствовалось, что форма на нём сидела бы не лучше.

Мягкая улыбка, негромкий приятный голос – типичный кабинетный работник.

И тем не менее – свалившийся с неба на «лемминге».

Полковник поздоровался, бегло проглядев, вернул документы и предложил сесть.

– А вы неплохо выглядите, – добродушно заметил гость, опускаясь в кресло.

– Простите?..

– Я говорю: после того, что случилось, вы неплохо выглядите.

Фраза прозвучала совершенно естественно. Неестественно было другое: о том, что случилось, этот человек не мог знать ничего.

– Вы, собственно, о чём? – подчёркнуто сухо осведомился полковник. Он вообще не жаловал контрразведку.