– О нет. Подобное точно не для моей дочери.

Да. Именно так считает моя мама.

Меня растят как «девочку», которая «любит розовый цвет и всё самое милое». Я до сих пор удивляюсь тому факту, что мне вообще позволили заниматься спортом, а не отдали в какую-нибудь балетную школу.

Трэвис Данн – мой личный тренер – смотрит на меня с долей сочувствия и при этом умудряется дать мне понять, что он совсем не согласен с высказыванием моей матери. Я в ответ благодарно ему киваю.

– Что ж, миссис Норвуд, был рад провести очередное занятие. – Он накидывает на себя спортивную куртку, проводит рукой по щетине, машет мне рукой как ребёнку: – До следующей тренировки, Лина. А до тех пор не забывай?..

– Пить как можно больше воды. Я помню, тренер, – усмехаюсь я.

Он даёт мне «пять» и уходит.

Я щупаю свой пресс, ставя бутылку на стол.

– У меня уже почти нет и капли жира на животе, – громко говорю я радостно. – Представь, мам. У меня пресс стал крепче.

– Что в этом хорошего, Каталина? – без особых эмоций произносит она в ответ, продолжая готовку.

На кухне уже никого нет.

– То, что я начинаю выглядеть, как настоящая спортсменка, – гордо заявляю я.

– Вернее, как парень?

– Ну мам!

Она, наверное, и впрямь была бы не против записать меня в труппу балетного театра. И моё мнение, конечно же, не учитывалось бы.

На самом деле телосложение у меня, как это принято называть в народе, хрупкое. Ростом в сто шестьдесят семь я всё равно выгляжу миниатюрной и весьма миловидной, пока не подниму кофту, скрывающую уже показывающиеся кубики на животе, и не напрягу мышцы рук. А так я вполне себе обычная на вид девочка. Грустно осознавать, что маму всё равно многое во мне не устраивает, даже несмотря на то, что я стараюсь.

Ношу платья нежных цветов – в угоду маме.

Учу то, что мне неинтересно, и получаю хорошие баллы – в угоду маме.

Делаю себе аккуратные причёски, тратя на это по нескольку часов в день – в угоду маме.

И лишь тренировками с Трэвисом я занимаюсь в угоду себе, а она недовольна.

За окном идёт лёгкий дождь, наводящий некую меланхолию, и я подхожу к нему, чтобы выглянуть на улицу. Открываю форточку и чувствую запах свежести. Так пахнет мокрый асфальт у нас во дворе, посаженные растения, цветы, украшающие фасад дома, и крыша, по которой стекают капли. Вижу, как во двор заезжает белая машина. Едва удерживаюсь от того, чтобы не захлопать в ладоши от восторга.

– Они уже приехали! – произношу я. – Пойду встречать, – и выхожу из кухни.

Пока я добираюсь до прихожей, проходя мимо отливающей золотом гостиной, мимо других роскошных дверей, мимо лестницы, ведущей наверх, гости уже входят в дом. Слышу их голоса: мужской и женский. Джозеф приехал не один.

Я смотрюсь в зеркало, окидывая свой спортивный костюм взглядом. Из-за тренировки я не успела переодеться в платье, но, решив сперва поздороваться с гостями, выхожу в прихожую.

На пороге стоит пара горничных, открывших двери, а перед ними снимают с себя верхнюю одежду наши сегодняшние гости. Пользуюсь случаем, чтобы рассмотреть их повнимательней. Каррен, как всегда, выглядит очаровательно, а у её мужа, Джозефа, неизменно деловой и серьёзный вид. Я всегда удивлялась тому, как дяде удаётся так искусно притворяться хмурым, когда на самом деле он тот ещё весельчак.

– Лина!

При виде моего силуэта у дверей в гостиную, Каррен улыбается самой белоснежной улыбкой, которую мне когда-либо доводилось видеть.

– Я очень рада тебя видеть! – произносит она, уже проходя в дом.

Я пытаюсь так же вежливо улыбнуться, и, надеюсь, у меня это получается.