- А если её? Она взрослая и красивая девчонка. Грех не мечтать об неё почесаться, - намеренно дразню его. - Ты так заводишься, как будто являешься отцом пятнадцатилетней дочери.

- Она моя сестра, - рычит Яр. – Я ей коленки зелёнкой смазывал, когда ты дрочил на порнуху, подсмотренную в интернете.

- Это было давно, Яр. Аля взрослая, её уже не зелёнкой мазать надо. Двадцатидвухлетних девиц трахают, много и со вкусом. Сколько было той крошке, которую мы натягивали вдвоём? Двадцать, дружище. И у неё есть старший брат, который тоже мазал зелёнкой ей коленки.

- Мне насрать на других девиц, их братиков и перемазанные колени. Алёна ещё ребёнок. Она думает, как ребёнок, живёт, как ребёнок, ведёт себя, как ребёнок. Будешь опошливать мысли о ней, набью тебе рожу.

- Рискнёшь сломать кулак о мою челюсть? – с издёвкой спрашиваю у него. – Давай. Не тяни. Потому что я сделаю всё, чтобы Алька прыгнула на мой член.

Быстрее слышу, чем вижу угрозу, летящую мне в лицо. Отклониться не успеваю и получаю по касательной прочерк по скуле. Боль не сильная, скорее присутствует удивление и обида. Мы никогда не дрались из-за баб, даже не спорили. Если понравилась одна, просто делили её на двоих, а затем вспоминали приятные моменты за бутылкой пива. Подумаешь, сестра. Что-то я не бросался на него, когда он мою кузину пялил в бассейне, а она дочь моей тётки, практически сестрёнка.

- Охренел? – поднимаюсь с кресла. – Совсем берега попутал? Думаешь, тебе можно было трахать мою сестрицу, а я, так, в сторонке постою?

- Можешь трахать любую девку в компании, на улице, в клубе, но сестру трогать не смей. Она не для тебя. Ты поиграешься, пару раз ткнёшься и тебя потянет на свежее, а Алёнка будет страдать.

- Тебя это не остановило, когда ты пялил Дони, - продолжаю возмущаться. Вот упёртый баран.

- На твоей Дони пробу ставить негде. Одним хуем больше, одним меньше, она даже не поняла, - переходит на крик. – Алька может ещё член в живую не видела.

- Уверен? – подрываюсь вперёд и наношу удар в плечо. – Не знаю, сколько раз, но член она видела точно. Целки так не двигаются в танце, не жмутся задницами в яйца.

Яр издаёт рык, пригибает голову и бросается вперёд, снося меня с ног. Он разъярён, взбешён, и, кажется, им двигают совсем не братские чувства. Ревность прёт со всех щелей, вытекает, словно яд, выжигает кислород. Делаю рывок, переворачиваю его, подминаю под себя и всматриваюсь в перекошенную рожу.

- Да ладно!? - не до конца верю своим выводам. – Ярик влюбился в собственную сестрёнку? Инцестом попахивает.

Яр отталкивает меня, отползает к стене и зажимает коленями голову. На него сейчас страшно смотреть. Столько боли в его скованной позе.

- Она мне не родная сестра, - хрипит, оттягивая волосы руками. – В нас ни капли общей крови. Я детдомовец, если ты забыл.

- Не забыл, бро, - перебираюсь на четвереньках к нему и сажусь рядом. – Что собираешься делать?

- Держать себя в руках, пока силы есть. Дарья с Максом никогда не примут наших отношений. Общественность тоже, - голос срывается на шёпот, и я понимаю, насколько ему тяжело. – Пока Алёны нет рядом, неплохо получается, но стоит увидеть её, вдохнуть запах, сразу рвёт внутренности, тянет к ней. Тогда становится похер на мнение окружающих.

- Значит война? – расставляю все точки над i.

- Соперничество, противоборство, ривалитет. Победит сильнейший, - проясняет ситуацию, поднимается с пола и занимает своё место за столом. – Кончай прохлаждаться. Нужно сравнить цены на арматуру.

Вот это я попал. Летел в Россию, надеясь хорошо поразвлечься, а на деле…