Давлюсь чаем, закашливаюсь под громкий смех Джанан.

— Знаю, — киваю. — А он мне — нет, — заявляю уверенно.

— Может, передумаешь? Мы бы с тобой породнились, — с надеждой смотрит в глаза. — Ты же прекрасно понимаешь, что все эти гульки для Мардука ничего не значат. Только ты в его сердце.

Знаю. Но ответить взаимностью никак не могу. У Мардука пугающе страшные глаза, от его взгляда мороз по коже пробегает, а о его потребительском отношении к женщинам я вообще молчу.Каждый раз сидя на уроке, я кожей чувствую, как он прожигает мой затылок. А порой и вовсе не стесняется, устраивает мне долгие игры в гляделки с условным намёком на что-то большее.

Знаю. Он ответ получить хочет. Здесь и сейчас. А я ничего, кроме исходящей от него опасности, не ощущаю, и внутри возникает навязчивое желание сбежать, скрыться.

Я не хочу и не буду заставлять себя. Даже несмотря на то, какая уважаемая у них семья. И многим было бы в радость породниться.

— Я люблю тебя, Джанан, и дорожу нашей дружбой. Но даже ради тебя я не выйду замуж за того, кого не люблю, — обрубаю подругу.

— Ну и дура. Любая другая на твоем месте прыгала бы от радости, — обиженно надувает губы она.

— Пусть прыгают, если им так хочется, Джан, — пожимаю плечами. — Мне учиться нужно, хочу поступить в институт. А до твоего брата мне дела нет.

— Ты права, отложим разговор, — кивает Джанан, улыбнувшись. — Отрежь еще кусочек, тетя Марьям потрясающе вкусно готовит.

— Ты уже выбрала, куда хочешь поступать? — хватаюсь за нож, спрашиваю.

— Да, я подумала, может, вместе пойдем учиться? Я просто не представляю, как я дальше без тебя.

— Ты же не любишь шить.

— Полюблю, — упрямо уверяет подруга. — Ты же поможешь мне, поддержишь? — с надеждой спрашивает.

— Конечно. Я буду рада, — смеемся.

9. Глава 9

Амина (Две недели спустя).

Не слышу — чувствую присутствие Ильи. Улыбаюсь краешком губ.

Вдох — выдох.

Дыхание перехватывает от его дурманящего запаха. Подгибаю пальцы на ногах и закусываю щеку изнутри. Ощущаю, как неумолимо алый румянец начинает заливать лицо.

Устало вздыхаю и тру глаза.

— Илья, ты пришел помолчать или посмотреть? — поворачиваюсь к нему.

Отрицательно качает головой, присев на край моей кровати.

Прищуриваюсь и решаю перейти в наступление.

— Илья… — от моего просящего тона его губы расплываются в улыбке.

— Что?

— Будешь молча смотреть, как я работаю? — удивленно вскидываю брови. — Или хочешь помочь?

— Я вот что подумал, — закатывает глаза к потолку. — Сколько ты уже у меня живешь? Около месяца. И ни разу мы никуда не ходили. Продуктовый магазин не в счет. Ты же не в тюрьме.

Резко отворачиваюсь. Сглатываю в горле ком. Мне страшно. Тут, в четырех стенах, я чувствую себя в безопасности, под защитой.

Встаю около окна и бросаю на него взгляд, полный отчаяния. Что мне ответить? Не знаю…

Усмехается, вставая с кровати, двигается ко мне неспеша. Напрягаюсь, вытягиваясь в струну. Я не хочу, чтобы он был рядом со мной. Близко.

— Я не согласна с тобой, — мямлю. — Я работаю.

Прищуривается, внимательно осматривая меня, зажимает своим телом, протягивая ко мне руку. Вздрагиваю, отшатнувшись. А этот нахал всего лишь открывает позади меня окно. Прикрываю глаза, вот же… Я опять бурно реагирую на него.

Гляжу исподлобья снизу вверх и медленно цежу:

— Издеваешься? — и слышу его категоричное:

— Нет. Одевайся. Вечер пятницы, мы идем отрываться. Даю тебе пятнадцать минут на сборы! — как отрезал.

Разворачивается, покидая мою комнату. Я и рта раскрыть не успеваю. Даже возмутиться не могу. Так и стою молча, хлопая глазами.