Понятно, что репортажи из Радостного не редкость на всех более-менее крупных телеканалах. Он всегда давал интересный материал для съёмок. Но обычно они велись под прикрытием военных, вблизи блокпостов, либо, в совсем уже исключительных случаях, в районе лагерей учёных под бдительнейшим наблюдением не менее взвода тех же самых вояк.

– Ясно. Я то не против, только уточним, куда идти? Думаю, по окраинам прошвырнёмся и назад? До Всплеска ещё дней пять как минимум. Наснимать можно много, обезьян там, и собак, и ловушки само собой, ну, а если повезёт, то может, и пару-другую медвежат встретим. Или львов.

Сдобный выслушал всю мою тираду, посмотрел на меня немного странно, как будто сомневаясь в чём-то. Выдвинул ящик, достал непочатую пачку «Данхилла», открыл, предложил мне сигарету и закурил сам. Телевизионщикам не предложил, а когда девушка явно захотела что-то сказать, жестом попросил её помолчать.

Да уж, что-то будет. На моей памяти курить он бросал раза, наверное, два или три. В последний раз – аккурат так месяцев восемь назад. С той поры вроде бы держался. А каждый раз, когда закуривал, то что-то происходило. И что-то весьма серьёзное, вроде того случая, когда нас с ним прижали в районе развалин дач у «Раздолья». Тогда там ещё не окопалась новая «Анархия», «Пуритане» ушли достаточно давно, и дачи переходили из рук в руки. Шли мы большой группой, с приличной добычей, напоролись на засаду наёмников и вшестером держались против почти полувзвода около двух часов. Пока до нас не добрались все наши, кто был рядом. Не думаю, конечно, что из-за журналистов может быть что-то похожее, но помяните моё слово, сейчас Сдобный выкатит мне какой-то шар.

Так оно и получилось.

Хозяин кабинета глубоко затянулся, грустно посмотрел на меня и рассказал: куда и за какую сумму он просит меня проводить телевизионщиков.

– До Площади и обратно? Он что, рехнулся?! С ними вот – и в Город?!!! Не, вот ты мне скажи, брат, Сдобный с дуба рухнул или на ужин поел грибов из Района?

Скопа возмущённо смотрела на меня, дымя второй сигаретой подряд, и я её вполне понимал и не осуждал за такое насилие над организмом. Большой пока отмалчивался, спокойно пережёвывая свою любимую котлету по-киевски. Только иногда – искоса посматривая на журналюг, которые тихо, как мышки, наблюдали за разгневанной фурией.

Ну да, наш друг и благодетель нашёл нам очень высокооплачиваемую работу, настолько высокооплачиваемую, что очень хотелось за неё взяться. Была только одна закавыка.

Конечным пунктом маршрута для серии репортажей из глубины Района была Площадь. Место, в которое мы ходили редко, не желая напороться на цвергов в городской канализации и подвалах брошенных домов, на большие стаи церберов и орфо-псов, густо шныряющих по округе и солидного количества Изменённых-зомби. Ну, и самая главная причина – клан «Новые пуритане», который с годами никак не хотел успокаиваться и упорно продолжал считать себя основой новой людской расы. Изуверы, мать их за ногу, считающие всех с нашей Стороны и большую часть Изменённых – демонами и слугами Диавола. Именно, что Диавола. Со всеми выходящими из этого факта последствиями, выраженными в нанесении всем, слишком близко забредающим к ним рейдерам или местным, а им, сектантам, и без разницы, увечий, никак не совместимых с нормальной жизнедеятельностью.

Ведущий российско-германский коммерческий ТВ-канал хотел несколько репортажей из самого сердца Радостного. И, судя по всему, хотел серьёзно. Как объяснила девушка, подготовка к безоговорочной оккупации прайм-тайма на грядущие большие праздники велась вовсю. Я так и видел очами души своей броскую ТВ-рекламу: