Подписей ни под одним из портретов не было. Но, как понимаю, судя по возрасту и иногда изображенным на портретах регалиям, вижу я сейчас лучших выпускниц школы.

– Это галерея лучших учениц каждого года выпуска с момента основания школы «Аврора», – неожиданно нарушила императрица долгое молчание.

Произнесла она это как раз в тот момент, когда мы проходили мимо ее портрета. Массивная рама картины была подсвечена едва заметным лиловым сиянием, так что я догадался, что это признак принадлежности к факультету ментальной магии. Подобных лиловых подсветок, кстати, в галереи насчитывалось совсем немного, в основном преобладало синее и голубое свечение. Вскоре мы с императрицей, по ее жесту, остановились у очередного портрета.

– Принцесса Елизавета Брауншвейг-Мекленбург-Романова, – сообщила мне императрица Ольга. – Супруга нашего президента Сергея Александровича Николаева.

Постояли немного, вдвоем глядя на портрет юной девушки, изображенной в античном портике в саду среди сиреней.

– У нее недавно были все возможности занять трон Российской Империи. Но она отказалась от короны в мою пользу, – неожиданно прокомментировала ее императорское величество.

Сразу после этого сделав приглашающее движение, императрица пошла дальше. Пройдя с десяток портретов с голубым и синим сиянием, мы подошли к очередному, подсвеченному лиловым отсветом.

– Саюми Кодзима. Лучшая выпускница школы «Аврора». Тысяча девятьсот восемьдесят седьмой год, факультет ментальной магии. Ты знаешь, почему нашего государя императора называют Миротворцем? – вдруг совершенно невпопад спросила ее императорское величество.

– Нет.

– Как у тебя в общем с историей?

– Ничего не вспомнил, мало что восстановил в памяти.

– В семнадцатом году… в семнадцатом году двадцатого века, была совершена неудачная попытка государственного переворота: заговорщики попытались добиться отречения от императора Николая. Он был очень мягким правителем, тогда дело закончилось всего лишь самоубийством одного великого князя и парой виселиц для армейских генералов. Вышло совсем неубедительно: великих князей, как и их амбиций, уже тогда было слишком много. Николая убили в двадцать шестом. Сразу началась смута, перешедшая в гражданскую войну. Федерализация как компромисс в попытке избежать большой крови, грядущая потеря статуса великой державы… У России тогда, сразу после окончания Великой войны, почти не было одаренных. Страна покатилась прямо в ад, великая победа в великой войне грозила обернуться великим поражением. Но волей Господа у нас появился новый государь – император Александр. А у государя были мы, Дом Мекленбургов – первые из владеющих даром, кто присягнул ему на верность.

Императрица говорила, не глядя на меня, смотрела она только на девушку на портрете.

– Реставрация монархии, создание Конфедерации на обломках возрождающейся Империи, собирание «исконных земель русских» – от Японского архипелага до Ольденбургского герцогства на берегах Рейна… Это все было после, а сначала в России кардинально сократилось количество амбициозных людей у подножия трона. Тех, кому жажда власти слишком застилала ум, и тех, кто был готов поменять величие страны на собственное личное благополучие в роли туземного администратора. Государь тогда буквально утопил Петербург в крови, об этом до сих пор даже шепотом боятся говорить. И ни у кого никогда не возникало ни капли сомнений, что государь способен легко уничтожить и извести под корень всех, кто хочет развала и гибели России. Ни у кого не было сомнений, – повторила Ольга. – Но никто и никогда не смог бы даже в мыслях предположить, что государь может изменить императрице. Никто и никогда, – повторила ее императорское величество, после чего впервые за время долгого монолога посмотрела на меня. – Наш государь Повелитель молний. Саюми – могущественная менталистка, чей потенциал развития, возможно, даже не уступал моему. Но она добровольно отказалась от своего дара перед самым рождением ребенка и погасила Источник. Никто тогда так и не понял, зачем она это сделала, а сама она никому ничего объяснять не желала. Ее дочь, Сати Александрова, появилась на свет без малейшей магической искры. Это был совершенно обычный ребенок.