Гнев Мередит мгновенно испарился, как только она поняла, что Лайза готова честно признаться в собственных недостатках. Девочка села рядом с новенькой.

– Ты смутилась, потому что он поцеловал тебя?

– Нет, просто я нечаянно оперлась о входную дверь и нажала плечом звонок. Отец открыл дверь, я рухнула в его объятия, пока Марио что было сил цеплялся за меня. Мы трое свалились на пол, и нас целую вечность не могли распутать.

Радостный вопль Мередит немедленно стих при виде «роллс-ройса», заворачивающего за угол.

– Это… это за мной, – пробормотала она.

Лайза подняла глаза и охнула:

– Иисусе, да ведь это «роллс»!

Сконфуженно кивнув, Мередит пожала плечами и собрала книги:

– Мы живем далеко отсюда, и отец не хочет, чтобы я ездила автобусом.

– Значит, твой па – водитель? – кивнула Лайза, направляясь вместе с Мередит к машине. – Должно быть, здорово кататься в таком автомобиле и делать вид, что богата. – И, не дав Мередит ответить, продолжала: – Мой отец – слесарь-водопроводчик. Сейчас его профсоюз объявил забастовку, поэтому мы переехали сюда, где квартиры дешевле. Ну знаешь, как это бывает.

Мередит не имела ни малейшего представления о том, «как это бывает», но из гневных тирад отца знала, какое воздействие профсоюзы и забастовки оказывают на подобных Бенкрофту деловых людей. Но, услышав мрачный вздох Лайзы, девочка сочувственно кивнула:

– Должно быть, туго вам приходится. Хочешь, подвезу домой?

– Неужели! Нет, постой, не может это подождать до следующей недели? У меня семеро братьев и сестер, и у ма вечно находится тысяча дел. Я уж лучше поболтаюсь тут немного, а потом пойду домой в обычное время.

Это было неделю назад, и робкая дружба, родившаяся в тот день, расцвела и окрепла, подкрепляемая смехом, разделенными секретами и взаимными признаниями. И теперь, глядя на портрет Паркера и думая о танцах в субботу, Мередит решила завтра же попросить у Лайзы совета. Она все знала насчет мод и причесок. Может, Лайза предложит что-нибудь, что сделает Мередит более привлекательной для Паркера.

На следующий день, когда девочки принялись за завтрак, Мередит приступила к осуществлению своего плана:

– Скажи, могу я сделать что-нибудь со своим лицом, кроме пластической операции, конечно, чтобы понравиться Паркеру?

Прежде чем ответить, Лайза долго, внимательно изучала подругу:

– Эти очки и скобки, конечно, вряд ли могут возбудить страсть, сама понимаешь, – пошутила она наконец. – Сними очки и встань.

Мередит молча подчинилась и, чуть поеживаясь, огорченно ожидала, пока Лайза медленно обходила ее, продолжая оглядывать.

– Ты как будто из кожи вон лезешь, чтобы выглядеть дурнушкой, – заключила она. – И это при таких потрясающих глазах и волосах! Чуть-чуть косметики, никаких очков, другая прическа – и, вполне возможно, Паркер посмотрит на тебя повнимательнее завтра вечером.

– Ты в самом деле так думаешь? – выдохнула Мередит, не спуская с подруги широко раскрытых глаз.

– Я сказала «возможно», – с безжалостной искренностью поправила Лайза. – Он старше тебя, так что твой возраст – недостаток. Кстати, какой у тебя ответ в контрольной по математике?

За последнюю неделю Мередит уже привыкла к мгновенным переходам Лайзы от одной темы к другой. Она, похоже, была слишком умна, чтобы надолго сосредоточиться на чем-то одном. Мередит назвала цифру, и Лайза кивнула.

– У меня тот же. С такими мозгами, как у нас, – пошутила она, – очевидно, что другого просто быть не может. Знаешь, в этой занудной школе все считают, что «роллс» принадлежит твоему папаше.