— Ваша честь…

— Прошу соблюдать тишину в зале, – прервала их перепалку судья Людмила. – Об высвобождение из-под стражи под залог речи идти не может! В просьбе отказано! – решительно заявила судья. – Однако… ввиду того, что пострадало здоровье подсудимого…

— Ваша честь! – встрял Игорь. – Это же поддельное показание врача! Все с ним нормально! Ежу понятно!

— Вот ежу понятно, а мне нет! – осадила выскочку прокурора судья и затрясла фотографиями Панкрата. – Я, например, вижу, господин Колесников, гипс на ребрах и синяки на лице у обвиняемого, которые прямо свидетельствуют о том, что правоохранительные органы не могут обеспечить безопасность обвиняемого. Так объясните мне, пожалуйста, если мы будем так обращаться со всеми взятыми под стражу, кого сажать будем? Наше законодательство не предусматривает срок для трупов. И защитник правильно указала: вам, господин прокурор, еще предстоит предъявить суду доказательства вины. И, надеюсь, ваши аргументы будут посильнее, чем “ежу понятно”! Потому что подобные “улики” в моем зале суда не пройдут! И предупреждаю сразу, если адвокат обвиняемого мне вновь предоставит медицинское свидетельство, что у обвиняемого “внезапно” появились дополнительные синяки, я лично посодействую расследованию о превышении ваших полномочий. Скажите спасибо, что я вас не отстраняю от дела.

— Может, мне его лично еще охранять?!

— Вам, господин Колесников, следует сохранить свой пыл для нахождения неопровержимых улик. И я очень надеюсь, что вы мне их в скором времени предоставите. А пока, подзащитному следует оставаться в больнице под охраной.

— Ваша честь! – встряла Михеева. – Защита выступает с прошением о снятии с дела господина Колесникова.

— На каком основании?!

— На основании того, что дело против моего клиента сфабриковано господином прокурором из-за личной вендетты!

— Да ты совсем охренела, Света! – заорал взбешенный Колесников. – Заткнись пока не поздно!

— Господин прокурор, выбирайте выражения в моем зале суда! – усмирила его Юрченко, и обратилась к Михеевой. – Объяснитесь, защитник.

— Десять лет назад, будучи невестой господина Колесникова, я состояла в любовной связи с обвиняемым Иваном Панкратовым, – заявила во всеуслышание Михеева. За спиной донеслись голоса шокированной толпы свидетелей. Света впервые публично подтвердила свои отношения с бандитом. – Только по этой причине господин Колесников в отместку завел дело против моего клиента.

— Сука, ты Света…

— Тишина в зале! – застучала молотком судья. – Значит так… ваши бразильские страсти меня не интересуют. Однако… суд примет во внимание конфликт интересов и учтет возможную личную выгоду прокурора…

— Но, ваша честь!

— В прошении отказано! Заседание окончено! – безапелляционно заявила Юрченко и покинула место судьи. Света же пулей вылетела из зала. В коридоре ее нагнал взбешенный Колесников.

— Ты сейчас опозорила меня, себя и своего отца. И ради чего, Света? Ради того, чтобы этой мрази все опять сошло с рук?! Его место в тюрьме! Когда ты успела стать такой лицемеркой? – уничижительно шипел Игорь. – Что с тобой, Михеева?! Идиотка… – он обдал ее презрительным взглядом, развернулся и ушел.

А Свете ответить ему было нечего. Ее руки тряслись, щеки пылали, и она уже пожалела о своем признании. Толку с него не вышло. Зря лишь замарала имя отца. Колесников был прав. Панкрат должен сидеть в тюрьме. Но Света скорее сама окажется за решеткой, чем допустит срок за ложные обвинения. И да, она снова подставилась ради Панкрата. И, если потребуется, не задумываясь, она сделает это снова…