Теперь сконфузился Бонзай:

– Ты знаешь, мне все эти недели не до того было, чтобы их архивы пересматривать. Сам видишь: выспаться некогда.

– Но сами архивы хотя бы целы?

– Обижаешь! Мой батюшка такие комнаты в образцовом порядке содержал. Меня, правда, туда не пускали…

– Вот, наверное, потому там и порядок был, иначе…

– Ладно, поспешим и почитаем. А то ведь мне и в самом деле было наплевать, кто там есть и чем командует. Только и знал, что представителей Визенской церкви нельзя даже в королевство пускать и что они жертвоприношениями живых людей прямо на алтаре занимаются.

– Стой! Давай вначале личики наши вытрем. Не то ты подданных сейчас недосчитаешься.

– Ох! – опомнился монарх, поспешно поливая из фляги с питьевой водой на носовой платок. – Вот бы нас угораздило…

– Какое же они имеют право церковью называться? – уже спускаясь по лестнице, поразился Дин. – Это ведь натуральные сатанисты-идолопоклонники.

– Не знаю, как у вас, но у нас они себя церковниками кличут.

Архивы оказались запечатанными еще со дня гибели прежнего короля и его первого наследника. Порядок и чистота поражали. Все стеллажи были пронумерованы, картотека составлена, да и дела были расположены ровненько, в алфавитном порядке. С первого взгляда становилось понятно, почему соседи побаивались отца Бонзая и его старшего брата: у таких людей всегда в кармане оставалось предостаточно козырей для бескровного выхода из самой затруднительной игры.

Нашелся и человек, заведующий архивами, который из патриотических побуждений не бросил Вельгу на произвол многочисленных агрессоров. С его помощью друзья вскоре имели для своего изучения шесть довольно вместительных папок с подробными материалами и со всей настойчивостью приступили к изучению новых данных.

Как оказалось, сорок лет назад тогдашняя молодая супруга только что взошедшего на трон империи Константина Сигизмундовича вознамерилась по каким-то своим соображениям создать новую церковь. Муж ей в этом не перечил, мол, чем бы ни тешилась, лишь бы в дела империи не лезла. Двадцать лет вроде бы все было внешне тихо и пристойно, патронесса новой церкви держала ее под своим жестким контролем, зато после ее неожиданной для всех и немного странной смерти церковники словно взбеленились. За несколько лет они умудрились захватить всю светскую власть в государстве, а потом продолжили методично привлекать под свое крылышко высшие армейские чины и самых родовитых дворян. А лет десять назад вообще стали открыто проводить жертвоприношения в своих храмах. Утверждая, что делают это с самого первого дня своего возникновения и при полном разрешении почившей в бозе императрицы.

Загадочной и не до конца выясненной позицией оставалось и отношение ко всему этому самого императора. Имея к тому времени от единственной дочери единственную внучку, он, по всем признакам, почти самоустранился от власти. При этом доходили слухи, что сделал это под воздействием порчи, наведенной церковью, в результате которой и превратилась очаровательная девочка в жуткую уродину, напоминающую обезьянку. Скорее всего, кровавые архиепископы угрожали совершить нечто подобное и в отношении единственной дочери, так что деятельный некогда Константин Сигизмундович превратился в жестокого и злобного тирана. Потому что именно от его имени теперь совершались аресты, вершились все суды и проводились показательные казни. Ну и жертвы… Наиболее рьяных противников начавшейся вакханалии казнили прямо на алтаре центрального собора.

Выяснилось и несколько второстепенных деталей: маркиз Лишейн и барон Граните принадлежали к самым ярым сторонникам императорской фамилии. Во всяком случае, из тех дворянских родов, что остались в живых. Саму внучку императора по имени Лагуна, оказывается, неоднократно пытались лечить и поговаривали, что не совсем безрезультатно. На какое-то время голова девочки начинала преобразовываться в нормальный лик, но потом обязательно следовало резкое ухудшение и возврат к прежнему уродству.