Я сел, спустив ноги на пол. Вещи на мне изрядно помялись, пояс брюк съехал на сторону. Помню-помню, раздеваться было лень.

Медленно, словно капитан подводной лодки перископом, я обвёл взглядом комнату. Всё было на своих местах, кроме пары упавших с полки книг. Это я там искал вчера что-то. Ну, хоть ничего не сломал.

Я глубоко вдохнул, с шумом выдохнул. Поморщился, потому что в висках сразу застучало. Определённо нужно попить, во рту словно отряд пионе…

Моя рука наткнулась на что-то холодное и продолговатое, лежащее в складках покрывала. Я с удивлением извлёк на свет жестяную коробочку из-под леденцов-монпансье, перетянутую чёрной резинкой для бигуди. Внутри загрохотало с металлическим звуком.

Не понимая, чем меня могла вчера заинтересовать эта коробка, я стянул резинку и, поддёв ногтем крышку, поднял её.

Внутри лежали ключи. Много разных ключей, без бирок и подписей. Вот этот, с квадратным ушком, явно от шкафа. Этот длинный – от почтового ящика, у меня дома такой же. Эти два, видимо, от квартиры, запасные. О, ещё пара ключей, которые раньше поставляли комплектом к мебели – тонкие, блестящие, с одним зубчиком.

Не найдя для себя ничего сколь бы то ни было интересного, я поставил коробку на тумбочку подле кровати. Сейчас, первым дело, нужно попить и привести себя в порядок. Слава богу, что вещи не распаковывал, не будет нудных сборов и попыток вспомнить о забытых мелочах. Сколько времени? О, первый час. Неплохо же храпанул. Чёрт, а если бы проспал? Вот тупица, мог бы и будильник поставить!

Я прошлёпал на кухню, налил воды из графина. Тёплая вода неприятно скользнула по небу и провалилась в желудок, но стало лучше. Я зажёг конфорку, поставил греться белый эмалированный чайник. Сладкий чай сейчас не помещает.

Убеждаясь в мысли о том, что выпитый накануне коньяк был палёным, я бегло пробежался по квартире. Собрал рассыпанную мелочёвку в виде сотового телефона, часов и монет от сдачи в магазине, которые высыпались на ковёр из кармана брюк. Наскоро почистил зубы, рассматривая своё опухшее лицо. Да, раньше после попоек я выглядел получше. Старею.

Чай пил пустой, потому как запамятовал купить хотя бы сыру. Чашку мыть не стал, оставив в раковине.

Ровно через час я был готов покинуть свою ночлежку. Я стоял в коридоре с сумкой в руке, бросил последний взгляд на квартиру Дениса Краснова. Внутри что-то неприятно потянуло, такое стыдливое беспокойство. Нужно ведь было могилку посетить. В шкафах фотографии поискать, взять с собой. Тут же есть какие-нибудь ценные для Дениса вещи, чем он дорожил. Ему было бы, наверное, приятно, возьми я их себе на память. А то всё же разворуют.

Что-то последнее время слишком много раз мне становится стыдно. А отчего? Я просил эту квартиру? Просил отрывать меня от повседневных забот и дел? Нет. И квартира мне эта не нужна. Только в горячечном бреду можно променять мою трёхкомнатную на эту, в богом забытой дыре. Хоть компенсацию получу за все неудобства.

Но самооправдательная злость не помогла, неловкость и стыд не отступили. Тогда я схватил с трюмо маленькую металлическую статуэтку африканской девушки, бросил её в карман пальто и скорым шагом вышел в подъезд. Захлопнул дверь, гулко защёлкнул замок на два оборота. Вдыхая прохладную сырость каменных пролётов, пошагал по ступеням вниз.

Улица встретила меня лёгким запахом пряностей. Я обвёл взглядом двор, внутренне поёжившись от окружающего запустенья. Разросшиеся кусты вдоль тротуара тяжёлыми ветками топорщатся в разные стороны. Песочница с поломанными деревянными бортиками, ржавая качель, покосившиеся скамейки. Как всё же быстро слетает налёт ухоженности с забытых вещей. Как же быстро природа ломает созданное человеком. Впрочем, мы нисколько не уступаем ей в скорости.