Пленники стали обниматься, несколько женщин не сдержались и заплакали.

– Выходите! – закричал один из стражников. – Стройтесь один за одним – и направо. Вам выпала великая честь лицезреть самого императора. И если кто-нибудь решит сохранить свою ничтожную жизнь, вымолить у равного богам прощение – срывайте с себя кресты и на колени! Если император будет милостив, он сохранит вам жизнь.

И добавил уже тише:

– Как по мне, так я вас перебил бы прямо здесь…

Пленники прошли по длинному коридору под трибунами. Слышно было, как наверху в нетерпении топали ногами по каменным трибунам зрители.

Вот и выход. От яркого света резануло по глазам, и на секунду Илья зажмурился.

Шум просто оглушал. Колизей был огромен, вмещал до 50 тысяч зрителей, и сейчас трибуны были полны.

Большая арена была пустынна. Пленников вывели точно в центр.

Рёв трибун смолк. В императорской ложе, украшенной благородным лавром и личным штандартом, сидел Деций в белоснежной тоге, и рядом с ним – несколько гостей.

Император встал, и Колизей взорвался приветственными криками.

Деций насладился приветствиями зрителей, потешил своё тщеславие, а потом вскинул обе руки вверх. Шум смолк.

– Приветствую вас, свободные граждане Рима!

И опять приветствия горожан.

Император благосклонно кивнул, шум смолк.

– Перед вами на арене изменники веры наших предков. Мы вправе их судить по законам империи.

– Да! – заорали трибуны.

– Вам решать, насколько тяжела их вина, достойны ли они жить или должны умереть?

Люди на трибунах снова завопили, и Илья увидел, как они вытянули вперёд кулаки с оттопыренным большим пальцем. Раньше Илья на стадионах не был, зато голливудские фильмы смотрел. Он искренне считал, что если большой палец смотрит вверх – это знак сохранить человеку жизнь, если вниз – он достоин смерти.

В жизни всё оказалось не так. Хоть вниз был обращён палец, хоть вверх, всё одно – смерть.

Кулак символизировал меч. И если меч должен остаться в ножнах, все пальцы будут сомкнуты вместе, в кулаке – это символизировало просьбу о сохранении жизни. Если же большой палец был оттопырен в сторону – меч долой из ножен, человек достоин смерти.

Сейчас все присутствующие на трибунах держали большой палец в стороне от кулака – они жаждали крови.

Император обвёл взглядом стадион:

– Властью, дарованной мне богами, я имею право миловать – Рим всегда отличался великодушием.

При этих его словах Илья чуть было не поперхнулся.

Деций же продолжил в полной тишине:

– Спрашиваю вас, поклонники чужой и чуждой веры в распятого и мёртвого Бога – упорствуете ли вы в своей вере? Или желаете сохранить себе жизнь? Если таковые найдутся, подойдите ближе, снимите нательный крест как символ христианства, бросьте его на землю и топчите его ногами! А после на коленях кланяйтесь императору и народу! Обещаю отступникам веры сохранить жизнь!

Стоящий рядом с Ильёй парень сказал:

– Знаем мы его милость, сошлёт в Африку на каменоломни. Через полгода от непосильной работы и кнута надсмотрщика всё равно сдохнешь…

Над стадионом нависла тишина. Никто из христиан не вышел вперёд, не сорвал нательный крест – все были готовы принять смерть.

Император кивнул. Иного ответа он и не ожидал, иначе бы сорвалось всё представление, и плебс был бы разочарован. Такого исхода Децию не хотелось бы. Давно ведь известно, что народ жаждет хлеба и зрелищ, и тогда он не будет бунтовать, а станет любить своего императора.

А Деций только пришёл к власти. В армии его уважали за жесткость и решительность, но ему было этого мало. Сейчас он на вершине власти и жаждал всенародного почитания и обожания. Он хотел, чтобы его помнили так же, как Александра Севера или Максимина, ему нужна была слава любой ценой.