Проснулся Илья от солнечного света, бьющего через стекло иллюминатора. Выспался он плохо, от качки слегка подташнивало. «С чего бы?» – удивился Илья: ведь раньше, когда он ходил на судах, качку переносил нормально.

О, что это там ночью каталось? Илья сунул руку под подушку дивана и вытащил резную деревянную фигурку. Что бы это могло быть? Вроде видел он подобное когда-то, только когда и где? Работа искусная – женщина какая-то, и надпись внизу. Илья пригляделся – это были руны. Скандинавские? Судно совершало вояжи в северные страны, и такая версия показалась ему правдоподобной.

Он вышел на палубу. Ветер разогнал тучи, солнце светило вовсю, но штиля не было. Север, однако.

На море было волнение два-три балла. Судно слегка покачивалось, но такой болтанки, как ночью, не было.

Со спуском шлюпки Илья решил повременить – до штиля. Что решит один день? Он поел консервов с крекерами, выпил банку сока. Жизнь немного повеселела.

Он обошел судно еще раз. За несколько дней он привык к «Любови Орловой», и ему даже не хотелось расставаться с ней, поскольку он уже воспринимал судно, как свою собственность. А что? Имел юридическое право, но в данный момент не мог его реализовать.

Каждый обход корабля приносил ему что-то новое. Вот проходил несколько раз по коридору, а сейчас узрел противопожарный щит. Огнетушитель, багор, топор. Топор – вещь нужная, хотя топор, на его взгляд, был неважным. Для борьбы с пожаром вполне сойдет, но для рубки дерева туповат будет, и топорище неудобное.

Илья не поленился, спустился в машинное отделение, где была небольшая мастерская, и на камне поправил лезвие, по топорищу наждачной шкуркой прошелся. Топорище красной краской окрашено, неровно, ладони царапает. Никак, с советских времен еще топор?

Он забросил топор в спасательный бот и попробовал тали. Молодец боцман! Матросы его команды держали тали смазанными, и ручки вращались легко.

Заявившись в кают-компанию, Илья скатал рулонами два небольших ковра. Один из них имел прожоги от пепла – в кают-компании курили пассажиры. Зато эти ковры, если доведется, можно было постелить на голую землю. В общем, к отплытию Илья приготовился основательно.

За хлопотами Илья и не заметил, как подкрался вечер. Не спеша перекусив, он улегся спать. А что еще можно в темноте делать? По часам – рано еще, но лучше завтра встать пораньше, работы предстоит много. Шлюпку на воду спустить надо и под мотором уйти в сторону берега. Идеально – добраться до него. Если его волнение в море застигнет или ветер – плохо. Илья еще раздумывал – цеплять на буксир лодку деда, на которой приплыл, или не стоит? Неудобно как-то без нее вернуться, но лодка будет тормозить ход, увеличивать расход топлива.

Взвесив все моменты, Илья понял, что буксировать лодку нельзя. Лучше будет – при условии что все закончится хорошо, – если он заплатит деду и за лодку, и за мотор. Они уже неновые и дорого ему не обойдутся.

Потихоньку он стал засыпать. Сны снились о доме, о квартире – уютно, сытно, все устроено – чего его сюда понесло? Но что сделано, то сделано.

Внезапно ладонь его правой руки ощутила тепло. Илья нащупал деревянную фигурку. Дерево – не живая плоть, греть не будет, наверное, фигурка от тепла самой ладони нагрелась.

Илья переложил фигурку к стенке дивана, но через какое-то время снова ощутил тепло от деревяшки. Ему стало интересно, и он сел на диване. Взяв в руки фигурку, он погладил ее по животу, и в его голове вдруг раздался женский голос:

«Как давно я не ощущала тепло человеческих рук! Благодарю тебя, правнук Даждьбога!»